После визита в Салем Лот все эти разговоры перестают казаться дикими.
Последняя лавочка - аптечная и кондитерская Спенсера - закрылась в январе.
Школы пустуют. Детей нет. Только пустые магазины и склады, заброшенные
дома, запущенные газоны, безлюдные улицы.
Среди людей, о которых полиция штата хотела бы хоть что-нибудь
услышать, - Джон Гроггинс, пастор методистской церкви в Салеме Лоте; отец
Дональд Кэллахен, приходской священник прихода Сент-Эндрю; Мэйбл Вертс,
вдова, известная церковной и общественной активностью; Лестер и Харриет
Дархэм, работавшие на ткацко-прядильной фабрике; Ева Миллер, хозяйка
пансиона...

Через два месяца после газетной статьи мальчика приняли в церковную
общину. Он в первый раз исповедался, - и исповедался во всем.

Священник был седым стариком, с лицом, покрытым сетью морщин, из
которой выглядывали поразительно живые глаза. Голубые глаза, совершенно
ирландские. Когда высокий мужчина пришел к нему домой, священник сидел на
террасе и пил чай. Рядом стоял человек в городском костюме. Волосы его
были разделены на пробор посередине и набриолинены, как на фотографиях
1890-х годов.
Человек произнес чопорно:
- Я Езус де ля рэй Муньоз. Отец Грасон просил меня переводить, потому
что не говорит по-английски. Отец Грасон оказал моей семье большую услугу,
которую я не хочу называть. Мои губы также запечатаны по поводу того, что
он хочет обсудить. Это вам подходит?
- Да. - Мужчина пожал руку Муньозу, а потом Грасону.
Грасон улыбнулся и заговорил по-испански.
- Он спрашивает, не хотите ли чашку чая? Это зеленый чай.
Прохладительный, - перевел Муньоз.
- Спасибо, с удовольствием.
Когда с проявлениями дружелюбия покончили, священник сказал:
- Этот мальчик вам не сын.
- Да.
- Он исповедался в странных вещах. По правде сказать, за всю мою
практику я никогда не слышал более странной исповеди.
- Это меня не удивляет.
- Он плакал. Это был ужасный плач, он исходил со дна души. Могу я
задать вопрос?..
- Нет, - сказал высокий мужчина ровным голосом. - Не можете. Он
сказал правду.
Грасон закивал еще прежде, чем Муньоз перевел, и лицо священника
стало серьезным. Он наклонился вперед, зажав руки между коленями, и долго
говорил. Муньоз внимательно слушал с бесстрастным лицом.
- Он говорит, - начал наконец переводчик, - в мире есть странные
вещи. Много лет назад крестьянин из Эль-Граньонэ принес ему ящерицу,
которая вскрикивала, как женщина. Он видел человека с родимыми пятнами -
знаками страстей господних, и у этого человека кровоточили руки и ноги в
страстную пятницу. Он говорит, что это дело ужасное, темное дело. Это
ужасно для вас и для мальчика. Особенно для мальчика. Он говорит...
Грасон что-то коротко произнес.
- Он спрашивает, что вы собираетесь делать.
Высокий мужчина очень медленно покачал головой:
- Не знаю.
Грасон заговорил опять.
- Он говорит, что будет молиться за вас.

Через неделю мужчина проснулся взмокший от кошмара и позвал мальчика
по имени.
- Я возвращаюсь, - сказал мужчина. Мальчик побелел под загаром. - Ты
сможешь вернуться со мной?
- Ты любишь меня?
- Да, Бог - свидетель, да.
Мальчик начал плакать, и высокий мужчина обнял его.

И все же мужчина не мог заснуть. Лица реяли в тени, смутные, как лица
прохожих среди снегопада, и, когда ветер заскреб веткой по крыше, он
вскочил.
Джерусалемз Лот.
Он закрыл глаза и зажал их ладонями - и тогда все начало
возвращаться. Он почти видел стеклянное пресс-папье - то, что разбрасывает
маленькие молнии, когда его поворачиваешь.
Салем Лот...


* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МАРСТЕН ХАУЗ *

Ни один организм не может долго существовать в
здравом уме при условиях абсолютной реальности; даже
кузнечиков и жаворонков кое-кто подозревает в способности
мечтать. Хилл Хауз стоял уединенно на холме, вмещая в себя
мрак; он стоял восемьдесят лет и мог простоять еще
восемьдесят. Внутри стены стояли прямо, полы не прогнили,
двери разумно оставались закрытыми; тишина лежала на
дереве и камнях Хилл Хауза, и что бы там ни блуждало -
блуждало в одиночестве.
Ширли Джексон "Призраки Хилл Хауза".

1. БЕН (1)

Проезжая Портленд, Бен Мерс почувствовал приятное волнение. Было 5
сентября 1975 года, и лето переживало грандиозный финал. Деревья
взрывались зеленью, небо сияло высокой мягкой голубизной, и возле поворота
на Фолмаус он увидел двух мальчишек с удочками, пристроенными на плечах,
как карабины.
Он снизил скорость и принялся искать что-нибудь, способное пробудить
его память. Сперва не находилось ничего, и он постарался подготовить себя
к почти верному разочарованию.
"Тебе было тогда семь. Двадцать пять лет утекло. Места меняются. Как
и люди.
В те дни шоссе 295 не существовало. Чтобы добраться до Портленда из
Лота, ездили по дороге 12 до Фолмауса... Времена меняются.
Брось эту чушь!"
Но бросить оказалось трудно. Трудно бросить, когда...
Из-за поворота с ревом внезапно вывернулся большой мотоцикл. За рулем
сидел подросток в тенниске, сзади - девушка в красной куртке и огромных
зеркальных очках. Они свернули немного быстрее, чем следовало, и он
отреагировал слишком сильно, нажав на тормоза и гудок. Мотоцикл умчался
вперед, выплюнув синий дым, и девушка, обернувшись, показала на Бена
пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106