Верующий в меня будет жить,
любой, кто верует в меня, никогда не претерпит смерти вечной". Господи, ты
оплакивал смерть Лазаря, друга твоего; утешь же нас в горести нашей. Молим
о том, веруя".
- Господи, услышь нашу молитву, - отозвались верующие.
"Ты поднял смерть до жизни; даруй брату нашему Даниэлю жизнь вечную.
Молим о том, веруя".
- Господи, услышь нашу молитву, - раздалось в ответ. В глазах Тони
Глика что-то появилось, - может быть, откровение.
"Брат наш Даниэль омыт чисто во крещении, даруй ему заступничество
всех твоих святых. Молим о том, веруя".
- Господи, услышь нашу молитву.
"Он вкусил от плоти и крови твоей; даруй ему место у стола в небесном
царствии твоем. Молим о том, веруя".
- Господи, услышь нашу молитву.
Марджори Глик стала со стонами качаться взад-вперед.
"Утешь нас в горести нашей о кончине брата нашего; да будет вера
нашим утешением, а вечная жизнь - нашей надеждой. Молим о том, веруя".
- Господи, услышь нашу молитву.
Он закрыл свой требник:
- Помолимся, как Господь научил нас.
"Отче наш..."
- Нет! - вскрикнул Тони Глик, бросаясь вперед, - вы не бросите грязь
на моего мальчика!
К нему протянулись руки, но опоздали. Он свалился в могилу и с жутким
тяжелым стуком упал на гроб.
- Выходи оттуда, Дэнни, - кричал он.
- Ну и ну! - проговорила Мэйбл Вертс, сжимая черный платок. Глаза ее
вежливо блестели, она откладывала все в памяти, как белки откладывают на
зиму орехи.
- Дэнни, черт побери, прекрати валять дурака!
Отец Кэллахен кивнул двоим из прихода, но понадобилось вмешательство
еще троих мужчин, в том числе Перкинса Джиллеспи и Нолли Гарднера, чтобы
вытащить из могилы кричащего, пинающегося, воющего Глика.
- Дэнни, прекрати! Ты напугал мать! Я тебя высеку! Пустите! Пустите
меня... где мой мальчик... пустите, суки... аххх, Бог...
"Отче наш сущий на небесах..." - снова начал Кэллахен, и другие
голоса присоединились к нему, подбрасывая слова к безразличному куполу
неба.
"...да святится имя Твое. Да придет царствие Твое, да будет воля
Твоя..."
- Дэнни, иди сюда, слышишь? Ты слышишь меня?!
"...как на небесах, так и на земле. Хлеб наш насущный..."
- Дэнни-и-и-и!..
"И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим..."
- Он не умер, он не умер, пустите меня, вы...
"...и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Христос и
Господь наш, аминь".
- Он не умер, - всхлипывал Глик. - Не может быть. Ему двенадцать
всего... - он, мокрый от слез, вырвался из державших его рук и упал на
колени у ног Кэллахена. - Умоляю, верните мне моего мальчика! Не дурачьте
меня больше!..
Кэллахен мягко взял его голову обеими руками.
- Помолимся, - сказал он, чувствуя всхлипывания Глика.
"Боже, утешь этого человека и его жену в горести их. Очисти ребенка в
водах крещения и дай ему жизнь новую. Да присоединимся мы однажды к нему и
разделим навеки небесные радости. Молим об этом именем Иисуса, аминь".
Он поднял голову и увидел, что Марджори Глик упала в обморок.

Когда все ушли, Майк Райсон вернулся и устроился на краю еще не
засыпанной могилы доесть последний бутерброд и дождаться Рояла Сноу.
Время подходило к пяти часам. Тени удлинились, на западе солнце уже
скользило по верхушкам дубов. Этот скот Роял обещал вернуться не позднее
четверти пятого, и где же он теперь?
Бутерброд был его любимый, с сыром. Нелюбимых у него не бывало - это
одно из преимуществ холостяцкой жизни. Покончив с бутербродом, он отряхнул
руки, сбрасывая крошки в могилу.
Кто-то за ним следил.
Он ощутил это вдруг и наверное. Он осмотрел кладбище расширенными
глазами.
- Роял! Это ты, Роял?
Никакого ответа. Ветер вздыхал в деревьях, заставляя их таинственно
шелестеть. В колышущейся тени ильмов у стены виднелось надгробье Губерта
Марстена - и Майку вдруг вспомнилась собака Вина, висящая на железных
воротах.
Глаза пустые и бесстрастные. Следят.
Успеть до темноты.
Он вскочил на ноги, словно кто-то громко окликнул его.
- Черт тебя побери, Роял.
Он сказал это вслух, но тихо. Он больше не думал, что Роял где-то
здесь или что он вообще вернется. Майку придется закапывать могилу в
одиночестве, и это займет много времени.
Может быть - до полной темноты.
Он принялся за работу, не пытаясь понять причину охватившего его
ужаса, не пытаясь разобраться, почему не беспокоившая его никогда прежде
работа теперь так пугала.
Двигаясь быстро и рассчетливо, он поднял с земли фальшивую траву и
отнес ее в машину за воротами. Как только он вышел за пределы кладбища,
отвратительное ощущение слежки исчезло.
Он взял в машине лопату, вернулся назад - и заколебался. Открытая
могила как будто насмехалась над ним.
Оказалось, ощущение слежки пропадает, когда он не видит гроба. Перед
глазами вдруг предстал Дэнни Глик, лежащий там на маленькой сатиновой
подушке с открытыми глазами. Нет - это глупо. Глаза закрыли. Даже
заклеили. Сколько раз он видел, как Карл Формен это делает. "Кому же
захочется, чтобы труп подмигивал прихожанам, а?" - как-то сказал Карл.
Он набрал земли на лопату и бросил вниз. С тяжелым стуком земля упала
на полированное красное дерево - и Майк вздрогнул. От этого звука ему
стало тошно. Он выпрямился и рассеянно взглянул на разбросанные цветы.
Чертовское расточительство. Если вам некуда девать деньги, отдайте их на
борьбу с раком или какому-нибудь дамскому обществу, в конце концов. Хоть
какая-то польза будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106