Удлинились вечерние тени. Трава на заднем дворе похоронного
бюро еще зеленела, - видимо, предусмотрительный гробовщик старался
сохранить ее такой до самого снега. Символ продолжающейся жизни на фоне
смерти года. Эта мысль показалась Бену необыкновенно угнетающей, и он
отвернулся от окна.
- Как хочется закурить, - произнес он.
- Никотин убивает, - отозвался Джимми, не оборачиваясь. Он смотрел
телевизор.
Бен посмотрел на часы. 6:47. В календаре значилось точное время
заката - 7:02.
Джимми прекрасно все устроил. Мори Грин, маленький человечек в
расстегнутом черном жилете и белой рубашке, встретил их со всей возможной
сердечностью.
- Мы пришли попросить об одолжении, - сказал ему Джимми. - Притом не
маленьком.
Грин внимательно взглянул ему в лицо.
- А собственно с какой стати? - весело спросил он. - Что такого ты
сделал для меня, чтобы мой сын третьим по успеваемости закончил школу в
Нортвестерне?
Джиими покраснел:
- Я сделал только то, что обязан был сделать.
- Не собираюсь спорить с тобой. Проси. Чем это вы с мистером Мерсом
так обеспокоены? Попали в аварию?
- Нет, ничего похожего.
Они сидели в маленькой кухоньке за часовней, на плите шипела
кофеварка.
- Норберт еще не приехал за миссис Глик? - спросил Джимми.
- Духу его здесь не было. - Грин достал сахар. - Этот припрется в
одиннадцать часов ночи и удивится, почему меня здесь нет. - Он вздохнул. -
Бедная леди. Такая трагедия в семье. А она так хорошо выглядит, Джимми.
Это твоя пациентка?
- Нет. Но мы с Беном... хотели бы посидеть возле нее этой ночью.
Прямо там.
Грин замер, не дотянувшись до кофеварки:
- Посидеть возле нее? Ты хотел сказать, осмотреть ее?
- Нет, - твердо ответил Джимми. - Просто посидеть возле нее.
- Ты шутишь? - Грин внимательно посмотрел на него. - Вижу, что нет.
Для чего вам это понадобилось?
- Не могу сказать тебе, Мори.
- О! - Он разлил кофе по чашкам, сел за стол и попробовал его. - Не
слишком крепкий. В самый раз. Что, у нее что-нибудь инфекционное?
Джимми и Бен переглянулись.
- Не в общепринятом смысле слова, - ответил в конце концов Джимми.
- Вам бы хотелось, чтобы я держал рот на замке на этот счет, а?
- Да.
- А если придет Норберт?
- С Норбертом я разберусь, - пообещал Джимми. - Я ему скажу, что
Реардон попросил меня проверить ее на инфекционный энцефалит. Он в этом не
силен. Все в порядке, Мори?
- Конечно, конечно. Я думал, ты собрался попросить о чем-нибудь
серьезном.
- Может быть, это серьезнее, чем ты думаешь.
- Когда допью кофе, поеду домой и взгляну, какой там кошмар Рэйчел
соорудила на ужин. Вот ключи. Закрой, когда будешь уходить, Джимми.
Располагайся. Только за это сделай мне одолжение.
- Конечно! Какое?
- Если она что-нибудь заявит, запиши это для потомства, - он начал
было смеяться, но увидев одинаковое выражение их лиц, резко прервал смех.

Без пяти семь. Бен почувствовал, как в нем нарастает напряжение.
- Перестал бы таращиться на часы, - посоветовал Джимми. - Они от
этого быстрее не пойдут.
Бен виновато вздохнул.
- Сомневаюсь, что вампиры - если они вообще существуют - встают в
момент астрономического захода. Еще не темно, - сказал Джим и все-таки
выключил телевизор.
Тишина опустилась, как одеяло. Они сидели в рабочей комнате Грина, и
тело Марджори Глик лежало на сверкающем стальном столе.
Когда Джимми осматривал тело, он отбросил простыню. Миссис Глик была
одета в домашнее платье и вязаные тапочки. На ее левой голени виднелся
приклеенный кусочек пластыря. Бен старался отвести от него взгляд - и не
мог.
- Что скажете? - спросил он у Джимми.
- Не хочу рисковать своей репутацией, раз часа через три все и так
решится. Но состояние ее тела очень похоже на то, которое было у Майка
Райсона: никакого поверхностного оттока крови, никакого окоченения. - Он
натянул простыню обратно и замолчал.
Было 7:02.
Джимми вдруг спросил:
- Где ваш крест?
Бен вздрогнул:
- Крест? Боже мой, у меня его нет.
- Вы никогда не были бойскаутом, - Джимми открыл чемоданчик, - а вот
я всегда ко всему готовлюсь.
Он вытащил два ларингологических шпателя, снял целлофановую оболочку
и скрепил их клейкой лентой под прямым углом.
- Благословите его.
- Что?.. Я не могу... я не знаю, как, - растерялся Бен.
- Так сочините, - приятное лицо Джимми внезапно сделалось
напряженным. - Вы писатель, вам и карты в руки. Ради Христа, поторопитесь.
По-моему, что-то сейчас произойдет. Разве вы не чувствуете?
И Бен почувствовал. Что-то назревало в пурпурных сумерках, еще
невидимое, но тяжелое и давящее. Во рту пересохло, и ему пришлось
облизнуть губы, чтобы заговорить:
- Во имя Отца и Сына, и Святого Духа... - Подумав, он добавил: - И во
имя Девы Марии тоже. Благословляю этот крест и... и...
Слова вдруг полились со сверхъестественной легкостью:
"Господь - мой пастырь, и я не нуждаюсь. Он уложит меня на зеленых
пастбищах, он проведет меня через тихие воды. Он воскресит мою душу".
Слова падали, как камни в глубокое озеро, и тонули без всплеска.
Голос Джимми присоединился к его голосу.
"Он выведет меня на тропы праведные во имя Свое. Идя через долину
смертных теней да не убоюсь я зла..."
Стало трудно дышать. Все тело Бена покрылось гусиной кожей, волоски
на нем кололись, будто встали дыбом.
"...Ты накроешь передо мной стол при врагах моих, ты умастишь мне
голову елеем. Праведность и милосердие станут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106