И вновь это странное ощущение вибрации – появилось и исчезло. Ей пришла в голову мысль о глухо рокочущем моторе, приводящем в действие гигантскую машину. Металл был невероятно гладким на ощупь – он так и просился в руки.
Она постучала по странному предмету кулаком. Раздался глухой звук, как будто внутри таился огромный колодец. Помедлив, она извлекла из кармана отвертку и, в душе чувствуя себя вандалом, начала царапать ею по металлу. Ни царапинки.
Ей бросились вдруг в глаза две вещи, хотя это могло быть и оптическим обманом. Первая: металлический предмет теперь выступает из земли несколько больше, чем прежде, причем его основание шире, чем верхушка. Второе: его верхушка, кажется, немного искривлена. Оба эти момента – если, конечно, это не галлюцинация – являлись одновременно странными и захватывающими, пугающими и невозможными… они не подчинялись законам логики.
Андерсон пробежала пальцами по металлической поверхности, затем сделала шаг назад. Какого черта она занимается здесь всякой ерундой?
Тебе лучше позвать кого-нибудь, Бобби. Прямо сейчас.
Я позвоню Джиму. Когда он вернется.
Отличная мысль – позвонить поэту! Будь серьезнее, Бобби. Позвони в полицию.
Нет. Сперва я хочу поговорить с Джимом. Хочу, чтобы он увидел это. Хочу обсудить с ним это. А пока я еще немного покопаю.
Это может быть опасно.
Да. Не только может быть – уже стало опасным. Разве она не чувствует? И разве Питер не сигнализирует ей об этом? И еще кое-что… Сегодня утром, сойдя с тропинки, она нашла птенца – чуть не наступила на него. Судя по запаху, животное было мертво минимум два дня, но на трупике и над ним не было ни единой мухи. С таким Андерсон еще не сталкивалась. Ей не удалось обнаружить ничего, что могло бы убить птичку, но причиной вполне могла бы быть и эта торчащая из земли штука. Хотя птенец, безусловно, мог просто отравиться и прилететь сюда умирать.
Иди домой.
Она отошла от странного предмета и направилась к тропинке, где ее радостным лаем приветствовал Питер. Еще год назад он, несомненно, сперва придирчиво обнюхал бы ее, но теперь он просто приветствовал ее.
– Глупая ты собака, – сказала Андерсон. – Я ведь велела тебе оставаться дома.
Но в душе она была рада псу. Если бы не он, она могла бы до позднего вечера работать, не разгибаясь… Тогда бы ей пришлось возвращаться домой в темноте, что вовсе не радовало.
Стоя на тропинке, она оглянулась. Отсюда странный предмет был хорошо виден. Он отчетливо выступал из земли. Впечатление, что предмет – лишь верхушка чего-то огромного, скрытого под землей, усилилось.
Тарелка – вот что я подумала, когда в первый раз попыталась расчистить землю вокруг него пальцами. Стальная тарелка, а не обеденная, – подумала я тогда, хотя больше всего это напоминало именно обеденную тарелку. Или блюдце.
Чертово летающее блюдце.
Вернувшись домой и наспех приняв душ, она заторопилась готовить ужин. Усталость была слишком велика, и она просто отрезала себе кусок бифштекса, бросив остаток – больше половины – в тарелку Питеру. Поев, она поудобнее устроилась в кресле. Читать не хотелось. На столе лежал ее блокнот. Раскрыв его на чистой странице, Андерсон принялась по памяти рисовать свою находку.
Еще с детства в ней обнаружились способности художника, хотя их нельзя было бы назвать талантом. Она быстро и точно могла сделать набросок по памяти. Этот же рисунок шел очень медленно, но причиной этому могла служить только ее неимоверная усталость. К тому же Питер все время подталкивал ее головой под локоть, требуя ласки.
Андерсон потрепала пса по загривку, не отрываясь от рисунка. Краем глаза она увидела, что Питер проковылял через комнату и, открыв носом дверь, приступил к знаменитому собачьему ритуалу, который можно было бы назвать «задирание лапы на избранный объект». Поднимая лапу, Питер внезапно потерял равновесие и чуть не упал. Андерсон грустно вздохнула: до этого года Питер никогда не потерял бы равновесия. Ей внезапно вспомнилось телевизионное шоу с Фредом Астором и Джинджер Роджерс, когда они, постаревшие и одряхлевшие, пытались исполнить один из танцев времен их молодости.
Собака повторила попытку, на сей раз более удачно. Когда бигль уже опускал лапу, он случайно задел дверцу ящика, и та раскрылась. На землю вывалились два журнала и письмо. Вставать, чтобы поднять их, Андерсон не хотелось. Вздохнув еще раз по поводу бренности всего живого, она вновь попыталась сосредоточиться на рисунке. Что ж, получилось хоть и не слишком аккуратно, зато похоже. Во всяком случае сосна и странный предмет под ней были вполне узнаваемы.
Обведя рисунок рамочкой, она бессознательно принялась как бы дорисовывать вокруг рамочки куб. Странный предмет, заключенный в кубе. Кривизна его верхушки на рисунке была хорошо видна, но вот была ли она на самом деле?
Да. А то, что она назвала металлической тарелкой, на самом деле не что иное, как корпус. Зеркально гладкий металлический корпус какого-то механизма.
Твои мозги плохо работают, Бобби… и ты знаешь об этом, верно?
Входная дверь захлопнулась, и стоящий на крыльце Питер принялся скрести ее лапой, чтобы его впустили в дом. Андерсон направилась к двери, все еще рассматривая свой рисунок. Питер вошел в дом и тут же направился на кухню, как бы надеясь обнаружить в своей миске какой-нибудь не замеченный ранее кусок.
Андерсон подняла журналы и письмо, которое оказалось на самом деле не письмом, а счетом за электроэнергию. Счет навел ее на мысль о Джиме Гарднере. Она положила почту на стол в прихожей, вернулась в кресло, перевернула в блокноте страничку и быстро начала копировать свой рисунок…
Потом ее вдруг осенила мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15