С этим познанием Джонатан обернулся вокруг и никого не увидел. Затем он вспомнил о фее и улыбнулся.
Затем он отправился на поиски первой ведьмы.
Наконец он нашел ее. Она была в пещере у подножия горы и выглядела противной каргой.
Он вспомнил слова феи, и прежде чем ведьма сделала с ним что-либо еще помимо мерзкого взгляда, он пожелал, чтобы ведьма была задушена. И надо же! Так и случилось.
Теперь он отправился выше в поисках второй ведьмы. Чуть выше была вторая пещера. Здесь он и нашел вторую ведьму. Он уже собирался пожелать ей задохнуться, когда вспомнил, что ее нельзя задушить. И прежде чем ведьма сделала с ним что-либо еще помимо мерзкого взгляда, он пожелал, чтобы ведьма была раздавлена. И надо же! Так и случилось.
Теперь ему оставалось убить только третью ведьму, и он получит 5000 крон. Но на пути вверх он тщетно пытался придумать как.
Затем у него родился чудесный план.
Итак, он увидел последнюю пещеру. Он подождал снаружи, пока не услышал ведьмины шаги. Затем он подобрал несколько больших камней и загадал желание.
Он загадал, чтобы ведьма стала нормальной женщиной, и надо же! Она стала видимой, и Джонатан забросал ее голову камнями, которые держал в руках.
Джонатан получил свои 5000 крон, и они с отцом жили после этого счастливо.

ДЛЯ ПТИЦ (ПТИЦАМ)

О'кей, это научно-фантастическая шутка.
Похоже на то, что в 1995 или вроде того загрязненная атмосфера Лондона начала убивать всех грачей. И городское правительство очень обеспокоилось, так как грачи вили гнезда на карнизах и в различных трещинах зданий, что было довольно привлекательно. Янки со своими Кодаками, если вы понимаете, о чем я. И поэтому в правительстве задались вопросом: «Что нам теперь делать?»
У них было полно брошюр из мест с климатом, схожим с лондонским, так что они могли выращивать грачей, пока проблема загрязнения не будет окончательно решена. Одним таким местом со схожим климатом, но с более низким коэффициентом атмосферного загрязнения, был город Бангор, штат Мэн. Так что они поместили рекламу в газету с просьбой к разводчикам птиц и поговорили с группой торговцев. В конце концов они наняли одного парня для выращивания грачей за 50000 долларов в год. Они послали орнитолога, как было указанно в договоре, с двумя ударопрочными контейнерами, наполненными грачиными яйцами – в таких контейнерах при перевозке поддерживается постоянная температура и все такое.
Короче, теперь у этого парня новое дело – Северо-Американские Грачиные Фермы, Инк. Он немедленно приступает к выращиванию новых грачей, так что Лондон не превратиться в безграчинный город. Но есть одна вещь, заключающаяся в том, что Лондонский Городской Совет настолько нетерпелив, что шлет тому парню каждый день одну и ту же телеграмму: «Вывелись ли за последнее время новые грачи?»

ЗАМОЧНЫЕ СКВАЖИНЫ


(Вступление к неоконченному, неопубликованному рассказу)

Первое, моментальное, суждение Конклина заключалось в том, что этот человек, Майкл Бриггз, не был из тех парней, кто обычно прибегают к психиатрической помощи. Он был одет в темные вилветовые (обратить внимание) брюки, опрятную голубую рубашку и спортивную куртку, которая подходила и к тому, и к тому. Его волосы были длинными, почти до плеч. Его лицо покрывал загар. Его руки были обветренными, покрытыми струпьями в нескольких местах, и когда он протянул руку через стол для рукопожатия, Конклин почувствовал ее неприятную шершавость.
– Привет, мистер Бриггз.
– Привет, – Бриггз улыбнулся легкой улыбкой, от которой становилось не по себе. Его глаза пробежались по кабинету и остановились на кушетке – такое движение глаз Конклин видел и раньше, но Конклин не ассоциировал его с людьми, которые уже проходили лечение – они знали, что здесь должна быть кушетка. Такие люди, как Бриггз, со своими рабочими руками и загорелым лицом, искали в кабинете самый известный символ профессии – тот, который они видели в фильмах и комиксах.
– Ты рабочий-строитель? – спросил Конклин.
– Да, – Бриггз аккуратно устроился поперек стола.
– Ты хочешь поговорить со мной о своем сыне?
– Да.
– О Джереми.
– Да.
Возникла пауза. Конклин, использовавший тишину как рабочий инструмент, чувствовал себя более комфортно, чем, очевидно, Бриггз. Миссис Адриан, его медсестра и регистраторша, приняла звонок пять дней назад и сказала, что Бриггз говорил, как потерявший рассудок – как человек, едва-едва контролировавший себя, сказала она. Специализацией Конклина не была детская психология и его график работы был заполнен до отказа, но оценка Нэнси Адриан этого человека, напечатанная после общих сведений на формуляре перед ним интриговала его. Майклу Бриггзу было сорок пять, он был рабочим-строителем и жил в Лавинджере, штат Нью-Йорк, городке в сорока милях от Нью-Йорк Сити. Он был вдовцом. Он хотел проконсультироваться с Конклином относительно своего сына, Джереми, которому было семь. Нэнси обещала перезвонить ему к концу дня.
– Скажи ему, чтобы обратился к Милтону Абрамсу в Олбани, – сказал Конклин, плавно передвигая формуляр по столу в ее направлении.
– Могу я посоветовать тебе встретится с ним, прежде чем выносить такое решение? – спросила Нэнси Абрамс (обратить внимание).
Конклин посмотрел на нее, затем откинулся на спинку стула и вытащил портсигар. Каждое утро он наполнял его ровно десятью сто-миллиметровыми «Винстонами» – когда они кончались, он прекращал курить до следующего дня. Это было не настолько хорошо, как бросить курить; и он знал это. Но это максимум, что он мог сделать. Сейчас день подходил к концу – так или иначе, пациентов больше не будет – и он заслужил сигарету.
1 2 3 4 5