Его мать вообще стала
помешана слишком на многом. Однажды она рассказала ему
дрожащим голосом об одном человеке, который якобы зашел
как-то поздно ночью в ее палату и, спрятавшись под кровать,
просидел там до утра, а потом так же тихо ушел. Это конечно
можно было объяснить действием многочисленных
транквилизаторов, которыми они ее пичкают. Но главная
причина, без сомнения, в том, что у нее наметились явные
нелады с психикой. Просто паранойя какая-то. Вообще-то здесь
самое настоящее разгулье для наркоманов - таблетки можно без
труда стащить из аппараторской в конце коридора, которая
почему-то никогда не запирается. Может быть, это сделано
даже нарочно. Приближение смерти не так, наверное, трагично,
когда находишься под мягким черным одеялом транквилизаторов.
Чудеса современной науки.
В кошельке кроме денег лежат еще и ее таблетки. Он
возвращается с ними к кровати, садится на стул и открывает
его.
- Дать тебе что-нибудь отсюда?
- О, Джонни, я не знаю...
- Выпей что-нибудь. Может, тебе станет легче.
Ее левая рука медленно отрывается от простыни и,
окачиваясь, поднимается как поврежденный вертолет. Она
неуверенно подносит ее к кошельку и, опустив пальцы внутрь,
достает оттуда упаковку каких-то таблеток.
- Отлично! Молодец! - аплодирует Джонни.
Но она отворачивает лицо, вернее глаза, в сторону и
произносит плачущим голосом:
- В прошлом году я могла поднять этими руками два полных
ведра воды.
Ну, вот и время. Нужно делать это сейчас. В палате очень
жарко, но на лбу у него выступает холодная испарина. "Если
она не попросит сейчас аспирин, - думает он, - то я НЕ
СДЕЛАЮ ЭТОГО. Не сегодня". Но он знает, что если не сегодня,
то, значит, уже никогда.
- Ну ладно, Джонни, дай мне пару моих пилюль, - говорит
она, с опаской косясь на полуприоткрытую дверь.
Она всегда просит его об этом именно так, слово в
слово. Как заядлый наркоман. Но старается не выходить,
однако, за рамки предписаний врача. Разве что совсем
немного. Ведь она потеряла слишком много веса, да и здоровья
тоже, и боится "перебрать", точно так же выражались и они с
приятелями, когда баловались в колледже разными наркотиками.
Ведь при ослабленном организме очень легко не рассчитать
дозировку и оказаться на волосок от смерти. А можно и
"перебрать". Одна лишняя таблетка или ПИЛЮЛЯ - и ты за
гранью. Как раз это, говорят, и случилось с Мерилин Монро.
- Я привез тебе кое-какие пилюли из дома.
- Да?
- Очень хорошее болеутоляющее.
Он вытаскивает коробочку из кармана и протягивает, чтобы
показать ей. Она может читать только с очень близкого
расстояния, да и то различает только крупные буквы.
- Я уже принимала Дарвон раньше. Он не помогает мне.
- Здесь концентрация выше.
- Выше концентрация? - переспрашивает она, медленно
переводя взгляд с коробочки на него.
В ответ он только глупо улыбается. Говорить он уже
просто не может. Точно так же было, когда он впервые узнал
женщину на заднем сидении автомобиля его друга и вернулся
домой уже очень поздно. Когда мать спросила его, как он
провел сегодня время, он точно также глупо улыбался ей в
ответ, как и сейчас.
- А я смогу их разжевать?
- Не знаю. Думаю, что их можно просто проглотить.
- Ну, хорошо. Только смотри, чтобы никто ничего не
увидел.
Он вынимает из коробочки пузырек, открывает
пластмассовую крышечку и вытаскивает из него ватку,
прикрывающую пилюли сверху. Смогла бы она проделать все это
практически одной левой рукой, которая, к тому же, болтается
в воздухе, как поврежденный вертолет? Поверят ли они этому?
Он не знает. Может быть, об этом даже никто и не
задумается. Кому какое дело, в конце концов.
Он вытряхивает на ладонь шесть капсул и украдкой
наблюдает за тем, как она смотрит на него. Это много.
Слишком много. Даже она должна поминать это. Если она
скажет сейчас что-нибудь об этом, он сейчас же ссыплет все
обратно и даст ей одну обычную болеутоляющую таблетку,
применяемую при артрите.
По коридору быстрым шагом проходи сестра, и он, замерев,
быстро отгораживается от нее спиной. Каблучки процокали
мимо. Руки, пытающиеся собрать капсулы вместе, трясутся,
Его мать не говорит ничего и только смотрит на пилюли,
ни о чем не подозревая, как если бы это были просто обычные
пилюли.
- Ну, давай, - говорит он ей своим обычным голосом, как
ни в чем не бывало, и вкладывает первую капсулу ей в рот.
Она пытается разжевать желатиновую оболочку беззубыми
деснами и морщится.
- Что, горькие?
- Да нет, не очень.
Он даст ей следующую пилюлю, еще одну... Она все так же
мусолит их деснами перед тем, как проглотить. Четвертая...
Отпив глоток воды через трубочку, она улыбается ему и он с
ужасом видит, как ядовито-желтым стал ее язык. Если с силой
надавить ей сейчас на живот, а еще лучше ударить по нему, то
ее вырвет и смерть, которую она проглотила только что,
окажется на простыне. Но он не может. Он никогда не мог
ударить свою мать.
- Посмотри, пожалуйста, ноги вместе?
- Проглоти сначала еще вот эти.
Он дает ей пятую пилюлю... И шестую... Потом смотрит,
вместе ли ее ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8