- Имеешь полное
право.
- Нет, - возразила Сьюзи. - Ты сделала совершенно правильно.
- Я слишком остро прореагировала. И обед - за мой счет.
- Фигушки. И не смотри на него. Смотри на меня. Улыбайся, Джейни.
Джейн улыбнулась. Кивнула. Подумала: "Сейчас-то что происходит,
Господи?"
- Ты все время смотрела ему на руки, - сказала Сьюзи и засмеялась.
Джейн тоже засмеялась. - А я смотрела, что делается с его рубашкой, когда
он нагнулся за сумкой. У него там столько всего, что можно у Вулворта
целый отдел мелкой галантереи укомплектовать. Только не думаю я, что он
везет то, что можно купить у Вулворта.
Джейн запрокинула голову и опять расхохоталась, чувствуя себя
марионеткой.
- И что нам теперь делать?
Сьюзи работала на пять лет дольше, чем Джейн, и Джейн, которой минуту
назад казалось, что она, хоть из последних сил, но контролирует ситуацию,
теперь была только рада, что Сьюзи - рядом.
- Нам - ничего. Пока будем катиться по посадочной полосе, скажи
капитану. Капитан свяжется с таможенниками. Этот твой друг встанет в
очередь, как все пассажиры, только потом его выдернут из очереди и отведут
в одну такую маленькую комнатку. Я думаю, для него это будет первая из
очень длинного ряда маленьких комнаток.
- Мамочки. - Джейн улыбнулась, но ее бросало то в жар, то в холод.
Когда реверсы отключились, она нажала на своих ремнях безопасности
кнопку автоматического расстегивания, отдала термос Сьюзи, встала и
постучала в дверь кабины пилотов.
Не террорист, а контрабандист, перевозчик наркотиков. Что ж, и на том
спасибо. Но ей было как-то неприятно. Он все-таки был симпатичный.
Не очень, но немножко.

"Он все еще не видит, - подумал стрелок со злостью и зарождающимся
отчаянием. - О боги!"
Невольник нагнулся, чтобы достать бумаги, нужные ему для обряда, а
когда выпрямился, военная женщина уставилась на него, выпучив глаза, щеки
у нее стали белые, как бумажные штучки на спинках кресел. Серебряная
трубка с красной крышкой, которую он сперва принял за флягу или что-то в
этом роде, по-видимому, была оружием. Сейчас женщина держала ее, прижав к
груди. Роланд подумал, что через пару секунд она либо швырнет эту штуку в
невольника, либо сорвет красную крышку и пристрелит его из нее.
Вдруг она расслабилась и застегнула ремни, хотя по толчку и стрелок,
и невольник поняли, что воздушный вагон уже приземлился. Она повернулась к
военной женщине, рядом с которой сидела, и что-то сказала. Та засмеялась и
кивнула, но стрелок подумал, что если это - искренний смех, то он - речная
жаба.
Стрелка удивляло, как тот человек, чье сознание стало для него
временным пристанищем, может быть таким глупым. Конечно, отчасти это
вызвано снадобьем, которое он вводит в свое тело... одним из здешних
вариантов бес-травы. Отчасти, но не только. Он не такой мягкотелый и
ненаблюдательный, как остальные, но со временем, возможно, станет таким.
"Они такие, какие есть, потому что живут при свете, - подумал вдруг
стрелок. - При свете цивилизации, перед которым тебя научили преклоняться
больше, чем перед всем остальным. Они живут в мире, что не сдвинулся с
места".
Роланд подумал, что если в таком мире люди становятся такими, как
эти, то он, возможно, предпочел бы тьму. "Это было до того, как мир
сдвинулся с места", - говорили люди в его собственном мире, причем всегда
- скорбным тоном утраты... но, быть может, эта печаль была бездумной,
необдуманной.
"Когда я/он нагнулся за бумагами, она подумала, что я/он хочу достать
оружие. Когда она увидела бумаги, она расслабилась и сделала то, что все
остальные сделали до того, как вагон опустился на землю. А теперь она и ее
подруга болтают и смеются, но их лица - особенно ее лицо, лицо женщины с
металлической трубкой - не такие, как должны быть. Они действительно
разговаривают, но только притворяются, что смеются... и это потому, что
разговаривают они о нем".
Теперь воздушный вагон ехал по длинной дороге, по-видимому, бетонной,
одной из многих. Стрелок в основном следил за военными женщинами, но краем
глаза видел, как по некоторым другим дорогам движутся другие воздушные
вагоны. Одни ехали медленно, неуклюже, другие мчались с неимоверной
скоростью, не как вагоны, а как выстреленные пули или снаряды - готовились
прыгнуть в воздух. Каким бы отчаянным ни стало сейчас его положение, часть
его сознания испытывала сильнейшее желание выдвинуться вперед и повернуть
голову, чтобы увидеть, как эти экипажи уходят в небо. Они были сделаны
руками человека, но казались такими же легендарными, как истории о Великом
Пернатце, жившем некогда, как рассказывали, в далеком (и, надо полагать,
мифическом) королевстве Гарлан - может быть, даже более легендарными,
просто потому, что эти были созданы человеком.
Женщина, которая принесла ему бопкин, расстегнула ремни (а ведь не
прошло и минуты, как она их застегнула) и подошла к какой-то маленькой
двери. "Здесь сидит возница", - подумал стрелок, но когда дверь открылась
и она вошла, Роланд увидел, что для управления воздушным вагоном нужны,
по-видимому, три возницы, и даже короткого взгляда ему хватило, чтобы
понять, почему: насколько он успел заметить, там был чуть ли не миллион
всяких ручек, циферблатов и огоньков.
Невольник смотрел на все, но ничего не видел - Корт сначала высмеял
бы его, а потом прошиб бы им ближайшую стену. Сознание невольника было
полностью поглощено мыслями о том, чтобы выхватить сумку из-под сиденья и
легкую куртку из ячейки над головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21