Такого ей видеть еще не приходилось. Сидевшая за столом женщина, несмотря на некоторую полноту, была, несомненно, очень красива. С короткими, аккуратно уложенными седыми волосами она напомнила Рози Беатрис Артур, исполнявшую роль Мод в старом телевизионном комедийном сериале. Строгое сочетание белой блузки и черного джемпера еще более подчеркивало сходство, и Рози робко приблизилась к столу. Она почти не сомневалась, что теперь, накормив ее и позволив поспать несколько часов, они снова выгонят ее на улицу. Она приготовилась к этому, уговаривая себя согласиться с неизбежным без споров и мольбы; в конце концов, это их дом, и спасибо уже за то, что ее покормили два раза. К тому же ей не придется занимать участок пола на вокзале для себя, по крайней мере пока — оставшихся денег достаточно, чтобы провести несколько ночей в недорогом отеле или мотеле. Все могло быть хуже. Гораздо хуже.Она понимала, что так оно и есть, однако сдержанное поведение женщины за столом и острый взгляд ее голубых глаз — глаз, которые, наверное, видели сотни подобных ей женщин, за прошедшие годы заходивших в этот кабинет, — вызывали в ней чувство робости.— Присаживайтесь, — пригласила ее хозяйка кабинета, и когда Рози устроилась на единственном в комнате стуле, кроме того, на котором сидела седая женщина (для чего ей пришлось снять с сиденья ворох бумаг и положить их на пол — ближайшая полка была забита до отказа), Анна представилась и попросила ее назвать свое имя.— На самом деле меня зовут Роуз Дэниеле, — сообщила она, — но я решила вернуться к Макклей-дон — своей девичьей фамилии. Наверное, это противоречит закону, но я больше не хочу пользоваться фамилией мужа. Он меня бил, поэтому я сбежала. — Она подумала, что женщина за столом может решить, будто первый же подзатыльник мужа вынудил ее к бегству, и невольно прикоснулась рукой к носу, который все еще болел у основания переносицы. — Наш брак продолжался довольно долго, но я только сейчас набралась храбрости. — О каком сроке идет речь? — Четырнадцать лет. — Рози почувствовала, что больше не в силах выдержать прямой, откровенный взгляд Анны. Она опустила глаза и уставилась на свои руки на коленях. Пальцы рук переплелись с таким напряжением, что костяшки побелели.«Сейчас она спросит, почему же я так долго не просыпалась. Она не скажет вслух, что некоторая больная часть моего существа получала удовольствие от побоев, но она так думает».Вместо того, чтобы выяснять подробности, женщина спросила, как давно Рози оставила мужа.Над этим вопросом следовало тщательно подумать, и не только потому, что она попала из одного часового пояса в другой. Часы, проведенные в автобусе, а затем непривычный сон в разгаре дня окончательно запутали ее ощущение времени.— Примерно тридцать шесть часов назад, — ответила она, выполнив в уме необходимые расчеты. — Плюс-минус.— Понятно. — Рози ожидала, что сейчас Анна извлечет из бумажных джунглей на столе пару бланков и либо попросит ее заполнить их, либо займется этим сама, но женщина лишь продолжала глядеть на нее, возвышаясь над сложной топографией стола. — А теперь расскажите мне все. Все.Рози сделала глубокий вдох и рассказала Анне о цапле крови на пододеяльнике. Поначалу она опасалась, что у собеседницы останется впечатление, будто она настолько ленива — или безрассудна, — что бросила мужа после четырнадцати лет совместной жизни из-за примитивного нежелания менять постельное белье; как это глупо ни звучит, она ужасно боялась, что Анна именно так и подумает. Она не могла объяснить те сложные чувства, которые пробудил в ней вид капли крови, ей не хотелось признаваться, что ее охватил настоящий гнев— гнев, показавшийся совершенно новым и одновременно знакомым, как старый друг, — однако она сообщила Анне, что раскачивалась на кресле Винни-Пуха с такой силой, что боялась сломать его.— Так я называла свое кресло-качалку, — добавила она, чувствуя, что ее щеки вот-вот задымятся от залившей их горячей краски стыда. — Понимаю, эте глупо…Анна Стивенсон подняла руку, прерывая ее оправдания.— Что вы сделали после того, как решили уйти? Расскажите об этом.Рози поведала ей о кредитной карточке, о том, как боялась, что интуиция Нормана подскажет ему либо вернуться домой, либо позвонить. Она не могла заставить себя признаться этой суровой красивой женщине, что от страха ей пришлось зайти во двор чужого дома, чтобы справить нужду, но она рассказала о том, как воспользовалась кредитной карточкой, какую сумку сняла, как выбрала этот город, показавшийся ейдостаточно удаленным и потому безопасным, — к тому же именно сюда отправлялся ближайший автобус. Слова вырывались быстрыми автоматными очередями, после чего следовала пауза, в течение которой она собиралась с мыслями, размышляя, о чем говорить дальше, и испытывая изумление, почти не веря в то, что все-таки она решилась на столь отчаянный шаг. В конце она сообщила Анне о том, как заблудилась утром, и показала ей визитную карточку Питера Слоуика. Взглянув на нее мельком, Анна протянула карточку назад.— Вы хорошо его знаете? — спросила Рози. — Мистера Слоуика?Анна улыбнулась — Рози показалось, что в улыбке мелькнула едва заметная горечь.— О да, — ответила она. — Он мой старый друг. Очень старый. Настоящий друг. И друг таких женщин, как вы.— Вот таким образом я очутилась здесь, — закончили свою историю Рози. — Не знаю, что ждет меня в дальнейшем; пока что я добралась только до этих пор.Подобие улыбки тронуло уголки рта Анны Стивенсон.— Да. И до этих пор вы вели себя просто замечательно.Собрав в кулак всю отвагу, — от которой за последние тридцать шесть часов остались лишь жалкие крохи, — Рози спросила, можно ли ей провести в «Дочерях и сестрах» ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29