Это корни. Вы можете знать, а можете и не знать, что ваш дед
любил вечером после ужина посидеть на веранде и выкурить трубку, но знать, что
он эмигрировал из Польши в 1888 году, приехал в Нью-Йорк и участвовал в
строительстве подземки, вы просто обязаны. Кроме всего прочего, вы с другим
чувством будете заходить в метро. Точно так же трудно понять Кристофера Ли в
образе Дракулы, не зная, что написал о Дракуле рыжеволосый ирландец Абрахам
Стокер.
Итак.., немного о корнях.
2
Даже по Библии не снято столько фильмов, как по "Франкенштейну". Для примера
можно назвать хотя бы "Франкенштейн" (Frankenstein), "Невеста Франкенштейна" (The
Bride of Frankenstein), "Франкенштейн и человек-волк" (Frankenstein Meets the
Wolf-Man), "Месть Франкенштейна" (The Revenge of Frankenstein), "Блекенштейн" (Blackenstein),
"Франкенштейн 1970" (Frankenstein 1970). В свете этого пересказывать сюжет
представляется излишним, но, как я уже говорил, "Франкенштейн" сейчас читают
нечасто. Миллионам американцев известно это имя (хота, конечно, не так хорошо,
как имя Рональда Макдональда; вот уж поистине культовая фигура), но большинству
даже невдомек, что Франкенштейн - это имя создателя чудовища, а не самого
чудовища; и этот факт служит еще одним доказательством, что книга стала частью
американского бассейна мифов, а не чужда ему. Это все равно что сказать, будто
Билли Кид (знаменитый главарь банды из Калифорнии. О нем созданы десятки
вестернов) на самом деле был неженкой из Нью-Йорка, носил котелок, болел
сифилисом и, вероятно, большинство своих жертв убил выстрелом в спину. Людей
интересуют такие факты, но они инстинктивно чувствуют, что сейчас это не важно -
если вообще было когда-то важно. Есть одна особенность, делающая искусство силой,
с которой приходится считаться даже тем, кто об искусстве не думает, - это та
систематичность, с какой миф поглощает правду.., и при этом не страдает ни
отрыжкой, ни несварением желудка.
Роман Мэри Шелли - это медлительная и многословная мелодрама; тема проложена
крупными, продуманными, но грубыми мазками. Повествование разворачивается так,
как приводил бы свои аргументы в споре умный, но наивный студент. В отличие от
основанных на нем фильмов в романе сцен насилия почти нет, и в отличие от
бессловесного чудовища времен "Юниверсал" ("Карлофф-фильмы", как очаровательно
называет их Форри Экермай) существо Шелли изъясняется высокопарными и
правильными фразами пэра в палате лордов или Уильяма Ф. Бакли, вежливо спорящего
с Диком Каветтом в телевизионном ток-шоу <Уильям Ф. Бакли - консервативный (республиканский)
обозреватель и колумнист. Дик Каветт - известный тележурналист, ведущий
вечернего ток-шоу.>. Это разумное существо в отличие от подавляющего даже
физически чудовища Карлоффа, со скошенным лбом и маленькими, глубоко посаженными
глуповато-хитрыми глазками; и во всей книге нет ничего столь же страшного, как
слова, которые Карлофф произносит тусклым, мертвенным, дрожащим тенором: "Да..,
мертвая.., я люблю.., мертвых".
Роман Мэри Шелли имеет подзаголовок "Современный Прометей", и Прометеем тут
является Виктор Франкенштейн. Он оставил родной дом ради университета в
Ингольштадте (мы уже слышим скрип оселка - Мэри Шелли точит один из излюбленных
топоров этого жанра: Есть Вещи, Которые Людям Не Следует Знать), где и свихнулся
- и очень опасно - на идеях гальванизма и алхимии. Неизбежным результатом,
естественно, становится создание чудовища; для этой цели используется больше
частей, чем можно насчитать в автомобильном каталоге Уитни. Франкенштейн создает
своего монстра в едином порыве лихорадочной деятельности, и в этой сцене проза
Шелли достигает наибольших высот.
О вскрытии могил, необходимом для достижения цели:
"Как рассказать об ужасах этих ночных бдений, когда я рылся в могильной плесени
или терзал живых тварей ради оживления мертвой материи? Сейчас при воспоминании
об этом я дрожу всем телом... Я собирал кости в склепах; я кощунственной рукой
вторгался в сокровеннейшие уголки человеческого тела.., иные подробности этой
работы внушали мне такой ужас, что глаза мои едва не вылезали из орбит" <Здесь и
далее цитируется по переводу: Мэри Шелли. Франкенштейн, или Современный Прометей.
Роман. Пер, с англ. 3. Александровой. М.: Иад-во худож. лит-ры, 1965.>.
О сне, который приснился создателю после завершения эксперимента:
"Я увидел во сне кошмар: прекрасная и цветущая Элизабет шла по улице
Ингольштадта. Я в восхищении обнял ее, но едва успел запечатлеть поцелуй на ее
устах, как они помертвели, черты ее изменились, и вот я держу в объятиях труп
моей матери; тело ее окутано саваном, и в его складках копошатся могильные черви.
Я в ужасе проснулся; на лбу у меня выступил холодный пот, зубы стучали, а все
тело свела судорога; и тут в мутном желтом свете луны, пробивавшемся сквозь
ставни, я увидел гнусного урода, сотворенного мной. Он приподнял полог кровати;
глаза его, если можно назвать их глазами, были устремлены на меня. Челюсти его
двигались, и он издавал непонятные звуки, растягивая рот в улыбку".
На этот кошмар Виктор реагирует, как любой нормальный человек: с криком убегает
в ночь. С этой минуты повествование превращается в шекспировскую трагедию, и ее
классическая цельность нарушается лишь сомнением миссис Шелли, в чем же роковая
ошибка: в дерзости Виктора (возомнившего себя Творцом) или в его отказе принять
на себя ответственность за свое создание, после того как вдохнул в него искру
жизни.
Чудовище начинает мстить своему создателю и убивает его младшего брата Уильяма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26