- Я никогда...
Она начала икать.
...никогда... ннн...
- Скажи это, Бев.
...никогда не сделаю этого. Без твоего разрешения.
Он захлопнул дверцу и вернулся назад, на свое место водителя. Он сидел
за рулем и вез их назад, к ним домой, в центр города. Никто из них не сказал
ни слова. Одна половина отношений была улажена на автостоянке, вторая -
через сорок минут, в постели Тома.
- Не хочу заниматься любовью, - сказала она. Он увидел в ее глазах
другую правду и напряженный клитор между ногами, и когда он снял ее блузку,
ее соски были каменнотвердые. Она застонала, когда он потер их, и
сладострастно вскрикнула, когда он стал сосать сначала один, потом другой,
безостановочно массируя их. Она взяла его руку и сунула ее между ног.
- Я думал, ты не хочешь, - сказал он, и она отвернула свое лицо... но
не дала уйти его руке, и движение ее губ ускорилось.
Он толкнул ее на постель... и теперь он был мягкий, нежный, не рвал ее
нижнее белье, а снимал его с тщательной осторожностью, что отдавало
жеманством.
Войти в нее было подобно тому, чтобы войти в изысканную смазку.
Он двигался в ней, используя ее, но позволяя также ей использовать его,
и она кончила первый раз почти сразу, крича и вдавливая ногти в его спину.
Потом они раскачивались в длинных, медленных ударах и где-то там он подумал,
что она снова кончает. Он подумал о счетах на работе, что у него будет все
о'кей. Потом она начала делать более быстрые движения, ее ритм в конце
концов растворился в диком оргазме. Он посмотрел на ее лицо - мазки туши,
размазанную губную помаду, и почувствовал исступление.
Она дергалась бедрами сильнее и сильнее - в те дни между ними не было
никакой пропасти, и их животы ударялись друг о друга все более быстрыми
шлепками.
В конце она закричала и потом укусила его плечо своими маленькими
ровными зубами.
- Сколько раз ты кончила? - спросил он ее, когда они приняли душ.
Она отвернула лицо, и когда заговорила, голос ее был настолько тихий,
что он еле уловил его. - Ты не об этом должен спрашивать.
- Нет? Кто тебе сказал это? Мистер Роджерс?
Он взял ее лицо рукой, большой палец глубоко вошел в одну щеку,
остальные сжали вторую, между ними в ладони прятался подбородок.
- Ты разговариваешь с Томом, - сказал он. - Слышишь меня, Бев? Скажи
папе.
- Три, - неохотно сказала она.
- Хорошо, - сказал он. - Можешь взять сигарету.
Она посмотрела на него недоверчиво, ее красные волосы рассыпались по
подушке, на ней не было ничего, кроме трусиков. Просто смотреть на нее вот
так заставляло его машину работать снова. Он кивнул.
- Продолжай, - сказал он. - Все верно.
Через три месяца они официально поженились. Пришло двое его друзей и
один ее, которого звали Кей Маккол; Том назвал его "трахатель грудастых
феминисток".
Все эти воспоминания прошли через мозг Тома в доли секунды, как быстрая
съемка, когда он стоял в дверях, наблюдая за ней. Она зарылась в нижнем
ящике
шкафа, и сейчас кидала в чемодан нижнее белье - не то, что он любил,
скользящие атласные и гладкие шелковистые трусики; это был хлопок, хлопок,
как для маленькой девочки, уже полинявший. Хлопчатобумажная ночнушка,
которая выглядела словно из "Маленького домика в прериях". Она пошарила в
глубине нижнего ящика, чтобы посмотреть, что еще можно положить.
Между тем Том Реган прошел по ворсистому коврику к гардеробу. Ноги у
него были голые и поступь бесшумная, как дуновение бриза. Сигарета. Вот что
на самом деле свело его с ума. Прошло много времени с тех пор, как она
получила свой первый урок. С тех пор были другие уроки, много других, и были
жаркие денечки, когда она носила блузы с длинными рукавами или даже глухие
свитера, застегнутые по самую шею. Серые дни, когда она носила
солнцезащитные очки. Но тот первый урок был таким неожиданным и
основательным...
Он забыл телефонный звонок, который разбил его сон. Сигарета. Если она
курила, значит, забыла Тома Рогана. Временно, конечно, только временно, но
даже временно было чертовски долго. Что могло ее заставить забыть - не имело
значения. Такое не должно случаться в доме ни по какой причине.
На внутренней стороне дверцы шкафа висел на крючке широкий черный
кожаный ремень. На нем не было пряжки - он давно ее снял. На том конце, где
была пряжка, он был сдвоен, и эта сдвоенная часть образовала петлю, в
которую Том Роган сейчас засунул руку.
"Том, ты плохо вел себя! - говорила иногда его мать - впрочем вернее
было бы сказать не "иногда", а "часто". - Иди сюда, Томми. Я должна тебя
выпороть". Жизнь его в детстве шла от .порки до порки. В конце концов он
сбежал в Викита Колледж, но, очевидно, полное бегство невозможно - он
продолжал слышать ее голос во сне: "Иди еюда, Томми. Я должна тебя выпороть.
Выпороть..."
Он был самым старшим из четверых. Через три месяца после рождения
младшего Ральф Роган умер - ну, "умер", может быть, не слишком точное слово;
вернее было бы сказать "покончил с собой" поскольку щедро плеснул щелока в
стакан джина и залпом выпил эту адскую смесь, сидя в спальне. Миссис Роган
нашла работу на заводе Форда. Том, хотя ему было только одиннадцать, стал в
семье мужчиной. И если он баловался, если младенец запачкал пеленки после
ухода сиделки и они оставались грязными, когда мама возвращалась домой...
если он забыл перевести Меган на углу Броуд Стрит после яслей и эта носатая
миссис Гант видела... если он, случалось, смотрел "Американ Бэндстрэен", а
Джо в это время устраивала беспорядок на кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62