Количество ударов
зависело от того, насколько ты провинилась. Том приходит домой и обед
холодный? Два удара ремнем. Бев много работает в студии и забывает звонить
домой? Три удара ремнем. О, посмотритека - Бев получила еще один вызов в
полицию за нарушение стоянки. Один удар ремнем - по груди. Он был добрым. Он
редко бил до синяков. Она не испытывала сильной боли. Кроме боли унижения
еще большую боль причиняло то, что она сознавала: что-то в ней жаждало этой
боли. Жаждало унижения.
"Последний раз плачу за все", - подумала она и раскачала ремень. Она
размахнулась, медленно размахнулась сбоку, и ремень наотмашь ударил его по
яйцам с резким звухом
- словно женщина выбивает коврик. Это было все, что требовалось. Вся
агрессия моментально вышла из Тома Рогана,
Он издал тонкий, бессильный крик и упал на колени, как в молитве. Его
руки были между ног. Голова откинута назад. На шее натянулись жилы. На лице
- гримаса страшной боли. Его левое колено неуклюже опустилось на толстый,
острый осколок разбитой бутылочки из-под духов, и он медленно откатился на
один бок, как кит. Одной рукой обхватил раненое колено.
"Кровь, - подумала она. Боже мой, у него везде кровь".
"Он выживет, - холодно ответила новая Беверли - Беверли, которая
воспряла от телефонного звонка Майкла Хэнлона. Такие, как он, всегда
выживают. Ты только давай, уматывай отсюда, пока он не решит, что хочет еще
музицироегГп. Или пока не решит спуститься в подвал и достать свой
Винчестер".
Она выпрямила спину и почувствовала боль в ноге, порезанной стеклом от
разбитого туалетного зеркала. Она наклонилась, чтобы взять ручку чемодана.
При этом не сводила с него глаз. Она спиной открыла дверь и, пятясь, прошла
в холл. Чемодан она держала перед собой обеими руками. Порезанная нога
оставляла кровавые отпечатки. Добравшись до лестницы, она развернулась и
быстро пошла вниз, не разрешая себе думать и полагая, что у нее не осталось
никаких связных мыслей, по крайней мере, на данный момент.
Она почувствовала, как что-то хлестнуло ее по ноге, и закричала.
Потом взглянула вниз и увидела, что то был конец ремня. Он все еще
висел у нее на руке, и в тусклом свете еще сильнее напоминал мертвую змею.
Она с отвращением бросила ремень через перила и увидела, как он упал вниз на
дорожку в холле.
У подножия лестницы она схватила конец ночной рубашки и стянула ее
через голову. Рубашка была в крови, она не может ни секунды оставлять ее на
себе. Беверли отбросила рубашку в сторону и она, как парашют, упала на
цветок каучуконос в дверях гостиной. Голая Беверли наклонилась к чемодану.
Ее соски были холодные, твердые, как пули.
- Беверли, подними свою жопу наверх!
Она схватила ртом воздух, дернулась, затем снова наклонилась к
чемодану. Она открыла чемодан и выгребла трусы, блузу, старую пару "Левис".
Она швырнула все у двери, в то время как ее глаза продолжали следить за
лестницей. Но Том не появлялся наверху. Он крикнул ее имя еще дважды, и
каждый раз она уходила от этого звука, а глаза ее охотились, губы
оттягивались от зубов в бессознательной гримасе.
Она рванула пуговицы блузки через прорези. Две верхние пуговицы
отлетели, и она подумала, что выглядиткак проституткапочасовик, ищущая
последнюю халтуру перед ночным звонком.
- Я УБЬЮ ТЕБЯ, СУКА! ДЕРЬМОВАЯ СУКА!
Она закрыла и защелкнула чемодан. Кусочек блузки торчал оттуда, как
язычок. Она всего один раз, быстро осмотрелась вокруг, подозревая, что
никогда больше не увидит этот дом.
В этой мысли она нашла облегчение, открыла дверь и вышла. Она прошла
три квартала, совершенно не соображая, куда идет, когда поняла, что ноги у
нее до сих пор голые. Левая, которую она порезала - тупо ныла. Надо
что-нибудь надеть на ноги. Было два часа ночи. Ее бумажник и кредитки
остались дома. Она пощупала в карманах джинсов и не нашла ничего, кроме
обрывков ткани. У нее не было ни цента, ни пенни. Она оглянулась на свой
жилой квартал - симпатичные домики, ухоженные лужайки и посадки, темные
окна.
И вдруг начала смеяться.
Беверли Роган сидела на каменной ограде и смеялась. Между ногами у нее
стоял чемодан. Высыпали звезды, и какие же они были яркие! Она запрокинула
голову, засмеялась им, и ощутила душевный прилив; волной унесло и очистило
ее, и то была сила настолько мощная, что любая сознательная мысль
отсутствовала; только голос крови невнятно говорил в ней о каком-то желании,
о каком именно - ее не интересовало. Приятно было чувствовать, что всю ее
заполняет тепло. Желание, подумала она, и снова внутри нее поднялась волна
прилива.
Она смеялась звездам, испуганная, но свободная - ее страх, был острый,
как боль, и сладкий, как спелое октябрьское яблоко, и когда свет вошел в
верхнюю спальню дома, у которого была эта каменная стена, она взялась за
ручку чемодана и ушла в ночь, смеясь и смеясь... Билл Денбро берет таймаут.
- Уехать? - повторила Одра. Она смотрела на него, озадаченная, слегка
испуганная, затем подобрала под себя ГОЛЫЕ НОГИ. Пол был холодный. Весь
коттедж был холодный. На юге Англии весна была пронизывающе сырой, и не один
раз во время своих постоянных утренних и вечерних моционов Билл Денбро ловил
себя на том, что думает о штате Мэн... смутно думает о Дерри.
Коттедж должен был иметь центральное отопление - так говорилось в
объявлении; естественно, в крошечном подвальчике была печь, с жадностью
пожирающая уголь, но он и Одра обнаружили как-то, что идея центрального
отопления в Британии сильно отличается от американской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62