Он весело засмеялся:
«А разве вы не совершаете убийств: вы можете раздавить комара, прихлопнуть муху или на охоте застрелить нескольких живых существ только ради забавы. А с каким удовольствием вы поедаете мясо убитых животных… Но при этом не идет речь о безнравственности!»
«Ну вы сравнили! — поморщился я. — Муха и человек! Сопоставимы ли они?!»
«А откуда вы знаете, что нет? Несопоставимы с вашей точки зрения, а с точки зрения мухи? Кроме того, миллионы человеческих жизней принесены на алтарь идола, которому служите вы. Или не так?»
«Какого еще идола?»
«Ну этой вашей социальной идее…»
Ничего не ответил я на эти доводы. Повернулся и ушел.
Несколько дней я размышлял над услышанным в Дорогомилове, но так ни к какому решению и не пришел. Предложение присоединиться к сатанистам пугало меня, все, о чем мне рассказал Корытов, казалось в лучшем случае просто бреднями. Демоны, заклинания, таинственное могущество в духе романтических произведений девятнадцатого века… Вздор! И все-таки не мог я не признать, что в чем-то он прав. А главное, в его силе я убедился сам. И сообщение, что ко мне прилепилась душа, тревожило меня и не давало заснуть. Я как бы чувствовал, что во мне что-то неведомое, темное… Уж не то ли существо, что я встретил на кладбище в старом уральском городке, вселилось в меня? Но ведь мои видения начались еще перед этой таинственной встречей? Так я и не пришел ни к какому решению.
Дело Блоха закрыли. Парня, явившегося с повинной, осудили, а я безучастно смотрел на все происходящее. Да и что я мог поделать? Не явиться же в суд и сказать, что все произошедшее — проделки сатанистов? У меня, правда, возникали мысли, что в Дорогомилове мне просто морочили голову.
Предложение Корытова присоединиться к ним так и осталось предложением. Никаких дальнейших свидетельств их существования больше не поступало. Быть может, они ждали, что я сам приду к ним, или на каком-нибудь тайном совете решили, что я им не подхожу? Не знаю. Иногда мне казалось, что за мной кто-то наблюдает, однако это было скорее подсознательное чувство, никаких явных признаков слежки я не замечал.
Жизнь катилась как обычно: дом, работа, отпуска — ничего особенного, сверхъестественного не происходило. Я стал забывать про Блоха. Однако с того памятного дня я стал вести дневник, куда записывал наиболее важные события службы и личной жизни, которые я не мог никому доверить. Дневник я хранил как зеницу ока.
Прошло несколько лет. Однажды ко мне попало дело, в котором были замешаны самые верхние эшелоны власти. Речь шла об убийстве некоего артиста цирка и похищении дорогих ювелирных изделий, часть которых, как выяснилось, принадлежала не ему. Я до сих пор не знаю, почему работу по этому преступлению поручили мне: случайно или потому, что мой тесть был важной шишкой. Дело было очень интересное, но еще более интересными были нити, которые вели от него. Довольно быстро удалось обнаружить преступников и вернуть похищенное. В ходе расследования я получил сведения, которые меня ошеломили. Речь шла о торговле бриллиантами. Существовала крупная, хорошо законспирированная сеть, через которую украденные с алмазо-обрабатывающих предприятий и приисков алмазы и бриллианты уплывали за рубеж. Естественно, большая часть доходов от подобных операций оседала за границей, но часть валюты и особенно полученные в обмен драгоценности западного производства сбывались в Союзе высокопоставленной элите и дельцам черного рынка. Речь шла о сделках на сотни тысяч и даже миллионы рублей. В состав сети входили артисты Госцирка, постоянно выезжавшие за границу, и граждане, как принято говорить, кавказской национальности. Сетью руководили два брата, один из которых находился в России, а другой в Бейруте. Все это мы раскопали потом, и это объясняет, почему дело сразу не поступило в Комитет. Но так или иначе, Комитет держал его на контроле. В ходе расследования была раскрыта вся сеть, но арестовали лишь небольшую часть исполнителей, знавших немного. Крупная же рыба «уплыла» за кордон, поближе к своим валютным счетам. Я не сомневался, что вся эта шушера была кем-то предупреждена. Но не это главное. В ходе следствия мне удалось близко познакомиться с крупными государственными руководителями, и они, что называется, почувствовали во мне «своего». Может быть, мой дар как-то влиял на это, двигал, что ли, меня, или сыграли роль родственные связи, или моя неболтливость понравилась, но скоро я стал часто бывать в этой среде. Я не называю имен, однако, поверь, речь шла о людях, близких к самым «верхам».
И тут мои способности вновь проснулись. Случилось это так. В один из воскресных дней небольшая компания, среди которой был и я, развлекалась на одной из подмосковных дач. Было жарко, мы лежали на берегу пруда, разомлевшие от зноя и небольшой порции коньяка. Двое из нас играли в нарды. Но игра шла вяло. Лениво смотрел я, как скачут по доске кости, и внезапно, должно быть, черт меня дернул, похвалился:
«Хотите, фокус покажу?» — предложил я.
Никто не возражал.
Я бросил кости и выбросил дубль: две шестерки. Кто-то вяло зааплодировал, но большинство отнеслось к моему подвигу спокойно.
«Случайность», — равнодушно сказал любитель игры в нарды.
«А сейчас две пятерки», — промолвил я и снова бросил кости. Выпало две пятерки.
«Дальше», — потребовал любитель игры в нарды.
Я продолжил — и последовательно выбрасывал четверки, тройки, двойки и единицы.
Интерес к моим манипуляциям резко усилился.
«А с тремя костями можешь?» — спросил меня нардист.
Я кивнул. Он сбегал в дом и принес еще один кубик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110