А что? Лент придал ее жизни форму и смысл. Он был нужен ей, как нужна вода пустому кувшину. Но эта пора невинности кончилась с убийством Лента и восстановлением памяти. С тех пор ее жизнь стала адом на земле.
Соня встала на колени напротив Аниз и заглянула ей в глаза. Фелл напрягся, но Аниз не вздрогнула, не отшатнулась от Сони, когда рука старшей женщины взяла ее за подбородок.
– Прости, – шепнула Соня, – но настала пора кончать с детством.
Глаза Сони дернулись, когда она вошла в сознание Аниз. Беременная подпрыгнула, как от удара током, глаза закатились в орбитах. Челюсти ее захлопнулись, клыки показались из-под верхней губы.
Самая большая проблема с физическим ударным запуском чужой памяти состоит в том, что может возникнуть защитный шок. Если Соня не будет осторожна, Аниз может обратиться к собственной памяти, а впасть в кататонию.
– Аниз! Эй, что ты с ней делаешь?
Соня чувствовала руки Фелла на себе прежней, но была слишком занята, чтобы их стряхнуть. Сейчас нужно было только чуть подтолкнуть...
Ты больше не Соня. Ты Аниз. Только на самом деле не Аниз, ты Лакиша Вашингтон. Ты растешь на Четырнадцатой улице Восточного Окленда – в округе настолько мерзкой, грязной, полной насилия и безнадежности, что полиция неофициально считает ее зоной свободной стрельбы. Твоя мать – наркоманка, продающая себя за дозу. Твой отец – какой-то белый, у которого оказалось нужное количество денег и похоти. Мать бросила тебя одну в колыбели, где ты вопила и верещала от страха перед крысами, а сама пошла встречаться со своим дилером. Через шесть часов соседи выломали дверь и спасли тебя.
С тех пор ты живешь с бабкой. Мать исчезла из твоей жизни, и ее смерть от передозировки, когда тебе было семь, уже ничего не значила – смерть дальней подруги твоей бабки.
Вопреки всем шансам ты приспособилась к среде, для неискушенных более враждебной, чем поверхность Венеры, В школе ты учишься хорошо, стараясь утвердить себя, улучшить себя. Ты так хочешь вырваться, что ощущаешь это желание физически. Ты умеешь избегать волчьих ям, что поглотили многих твоих друзей и одноклассников: наркотики, подростковая беременность, алкоголизм, брошенная школа. Ты хочешь от жизни большего, чем пахать за минимальную зарплату в угловом ларьке «Кентуккийские жареные цыплята».
Твоя целеустремленность зарабатывает тебе уважение и презрение среди сидящих в капкане. У тебя репутация «отличной» девчонки, которая «знает, чего хочет», но «слишком Умная и слишком о себе воображает», чтобы привлекать противоположный пол. Тебе доверено произносить выпускную речь от класса, и отмечены твои выдающиеся успехи. Впервые в своей молодой жизни ты можешь вырваться из костоломной и душеубийственной нищеты, в которой ты родилась и которой не покорилась.
Ты на втором курсе, когда в бесплатной больнице умирает твоя бабка. Несмотря на горе, ты испытываешь облегчение: теперь тебе никогда не надо будет возвращаться на Четырнадцатую улицу. В колледже ты так же усердно учишься, как училась в школе, и получаешь диплом по экономике бизнеса. К твоему восторгу, тебя нанимает престижная финансовая фирма из Сан-Франциско. Ты возвращаешься в Калифорнию, но теперь ты живешь на правильной стороне Залива. У тебя славная квартирка в районе Твин-Пикс, с видом на город. С балкона чуть проглядывает твоя родина – в тех редких случаях, когда ты смотришь в ту сторону.
Отделенная от тебя временем и широкой полосой воды, она выглядит обманчиво безмятежной, но никогда – манящей. Ты счастлива. Все, что ты себе наметила достигнуть, доказать себе и другим, выполнено так, как тебе и не снилось. Тебя уважают на работе, ты делаешь больше денег, чем большинство американцев твоего возраста, белые или черные, мужчины или женщины, и все впереди безоблачно.
Никто не знает, что ты – выблядок шлюхи, которая сдохла со шприцем под кожей, приткнувшись разбитой куклой между парой мусорных ящиков. Никому это знать не нужно, да и способа узнать тоже нет.
И тут начинаются сны. Плохие сны. Насчет тварей в темноте с красными горящими глазами и бритвами зубов – они смотрят на тебя, беспомощно лежащую в кровати. Сны становятся все хуже и уже мешают работать. И тогда ты делаешь то, что делает всякий уважающий себя молодой городской профессионал. Ты находишь себе психиатра.
Доктор Джоуд Кэрон – его очень рекомендуют. У него много клиентов в политической и финансовой элитах Сан-Франциско. Он красив. Он сочувствует. Он понимает. Из тех психиатров, которым молодая женщина может без страха открыть душу. Доктор Кэрон говорит, что ничего нет плохого когда ты поворачиваешься спиной к мерзости и несчастьям прошлого; нет оснований считать себя виновной в том, что входишь в систему, эксплуатирующую твоих друзей в твоем старом районе. Ты никому ничего не должна, кроме себя. И вскоре сны проходят, но твоя зависимость от доктора Кэрона растет. Когда ты с ним, твоя воля растворяется. Но тебя это не пугает и не тревожит. Ты ощущаешь покой.
Однажды доктор Кэрон приглашает тебя на уик-энд к себе «в Долину». Ты оказываешься одной из десяти пациентов, пятерых мужчин и пятерых женщин, приехавших в странный и хаотичный дом Кэрона. Все неженатые, незамужние, и каждый живет один. Все либо сироты, либо в детстве отобраны у родителей. Никого из вас никто не хватится. Но вы не знаете ничего этого, пока не начинаются эксперименты.
Доктор Джоуд применяет лекарственную терапию, разработанную им и тихим лунолицым человеком, известным как доктор Хауэлл. Каждому участнику даются различные дозы внутривенно. Доктор Кэрон что-то бормочет насчет поисков «сосуда достойного».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72