Кроличьих следов было немного, и старый садок зарастал — как будто существовавшая колония ушастиков выродилась из-за межпородного скрещивания на протяжении многих лет. В такой день, как сегодня, выжившие кролики в основном сидят по норкам.Фрэнк взвел курок и, держа ружье наготове, пошел дальше. Снова он стал оптимистом, надеясь, что хоть один кролик решится противостоять стихии и попастись на длинной, жесткой траве. Только один — больше и не нужно.Внезапно его желание исполнилось. Резкое движение в высокой, мокрой траве, и кролик помчался по открытому пространству к безопасному садку. Всего-то в двадцати пяти ярдах! Фрэнк поднял ружье к плечу, взял на мушку свою движущуюся цель и нажал на курок, когда стволы миновали голову животного. Щелк!Он громко выругался от удивления, потом снова прицелился; кролик почти что добежал до ближайшей норки, но еще было время. Он нажал на второй курок. Щелк!Да пропади все пропадом, черт возьми! Или эти гадские патроны слишком старые, или они отсырели в шкафу. Двойная осечка, и кролика к ужину не будет. Но ведь этими же патронами он вчера убил дикого гуся...Фрэнк Ингрэм переломил ружье, посмотрел и к величайшему своему удивлению увидел на другом конце стволов два одинаковых отверстия.Ружье было разряжено, кто-то вынул из него патроны! 11 Зок доковылял до холма своей неуклюжей походкой, время от времени оглядываясь на ходу. Идис видно не было — вот уже несколько недель она держалась от него на расстоянии. Как он ей и велел. Слушай и рассказывай мне то, что говорят остальные, когда у нас будет возможность встретиться. Но эта девчонка не обращала на него внимания, явно старалась изо всех сил не столкнуться с ним, как и велела ей мать; угрюмая и капризная, Идис шла на берег одна и убегала, если видела, что он направляется туда, чтобы собрать куски дерева или проверить капкан, который он ставил на морских птиц. Он не доверял ей; зло чуяло зло. И она была злой, очень злой.Становилось все труднее ловить кроликов. Их колония была невелика, и те последние три кролика, попавшиеся в его ловушку, были молодыми самками. Это означало, что он уничтожил целые семьи кроликов еще до того, как они начали плодиться. Когда придет зима, кроликов на острове останется немного, а именно тогда его обитателям понадобится свежее мясо.Капкан был пуст, возле тяжелого камня, подпертого веткой, не было заметно никаких следов; веревка под ним была натянута так же туго, как и два дня назад. Казалось, капкан говорил: «Кроликов больше нет. Ты всех их убил, даже молодняк».Зок уныло потряс головой. Не было смысла возвращаться в дом и сообщать госпоже, что на холме не осталось больше кроликов. Ее не интересуют подробности, она не приемлет поражения. Их желудки должны быть полны. «Тогда найди другое место, Зок. На берегу много птиц», — скажет она.Это правда. Баклан устроил гнездо на крутом утесе над Котлом, и Зок взобрался по отвесной скале и разграбил его, возвратясь с яйцами, которые они сварили в большой хлебной печи. Через несколько дней он нашел гнездо серебристой чайки, и они снова ели яйца. Но птицы были умны, осторожны. Ведь были другие острова, где они могли гнездиться, не опасаясь, что их яйца похитят. Не было смысла пытаться объяснять это Мари и ее дочерям. Пищу надо было как-то добывать.В море водилась рыба, но чтобы поймать ее, нужна лодка. Иногда во время отлива на берегу можно было подобрать дохлую скумбрию или сельдь — в случае, если их не успевали сожрать жадные чайки. Рыба, сдохшая неизвестно почему, но когда живот пустой, не очень-то задумываешься об этом. Иногда у такой рыбы был прогорклый вкус, но жаловалась лишь Идис — последнее время она почти на все жаловалась.Они никогда не покинут этот остров живыми. Зок смирился со своей судьбой. Если бы здесь росли деревья, была бы древесина, а не только эта гниль и сломанные ветки, он бы построил лодку, даже плот, уплыл бы на материк. Но об этом не могло быть и речи. И никто сюда не приплывет, потому что англичане наверняка разбили шотландцев, а чужакам не нужны эти отдаленные, необитаемые острова.И все же в жизни стареющего лодочника была капля удовольствия. Зок вспомнил — при этом он испытывал слабое волнение в своих одряхлевших чреслах — как он припал к двери своей комнаты прошлой ночью, когда женщины были уверены, что он спит на своем тюфяке из высушенного камыша. В покосившейся двери была щель, отверстие, достаточно большое, чтобы он мог подсматривать через него одним глазом.В затухающем свете пламени камина он смотрел, как они раздевались, как блестели их тела в розовых отблесках, что еще больше подчеркивало эротизм всей картины. Зрелая женщина и ее красивые дочери-девственницы наслаждались собственными телами, когда угасал огонь, каждая притворялась, будто другие не знают, что они делают в своих отдельных постелях; учащенное дыхание, шуршание сухого камыша, когда они тряслись и извивались от доставляемого самим себе наслаждения, а Идис невинно спала.О, как же эти девки и их мать жаждали мужчину, сильного и гибкого самца, но под крышей их дома был лишь уродливый лодочник. Конечно, лучше уж он, чем совсем без мужчины, но они постоянно выказывали ему свое презрение. Добудь нам пишу и тепло, Зок, в награду ты будешь жить — вот каково было их отношение. Но не всегда будет так, усмехался он сам себе, наступит время, когда даже Зок сойдет для них. Он молился своему хозяину тьмы, чтобы тот ускорил приближение этого дня. А пока он должен заботиться о них, если однажды они станут игрушками его вожделения.В середине утра он пришел на берег, но добычи не было. С места, где он стоял, Зок видел и ловушку для птиц с сетью из камышовых веревок, она была нетронута, падаль, положенная как приманка, гнила на солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57