Покойный не был вашим хорошим знакомым, и все же вы очень обеспокоены его кончиной. Здесь присутствует медицинская профессия. Возможно, вы сами вскоре окажетесь в больнице: неблагоприятные аспекты очень сильны. Берегитесь незнакомцев.
Я не сводил глаз с этой странной женщины в черном и чувствовал, как холодные щупальца оплетают мое сердце. Во рту пересохло. Откуда она все это знала? Я с трудом разлепил губы и выдавал из себя:
— Что это за украшение у вас на шее?
— Это? — Рука женщины замерла у горла, словно птица, отдыхающая в полете. — Обычный пентакль. Приносит удачу.
Пентакль доктора Фаулера не принес ему особой удачи, но ведь он и не носил его, когда умер. Или кто-то забрал кольцо после того, как убил старика?
— Мне нужна дополнительная информация, — сообщила Миллисент Круземарк, и ее золотой карандашик завис над бумагой, как дротик перед броском. — Когда и где родилась ваша невеста? Мне нужен точный час и место, чтобы я смогла определить долготу и широту. Кстати, вы не сказали мне, где родились.
Я напридумывал что-то и демонстративно взглянул на часы перед тем, как поставить чашку. Мы поднялись одновременно.
— Спасибо за чай.
Она проводила меня до двери и сказала, что карты будут готовы на следующей неделе. Я обещал позвонить, и мы пожали друг другу руки с механической учтивостью заводных солдатиков.
Глава двенадцатая
Спускаясь в лифте, я вспомнил о сигарете за ухом и закурил, как только вышел на улицу. Мартовский ветер был чистым и свежим. До встречи с Верноном Хайдом оставалось больше часа. Я медленно шел по Седьмой авеню, пытаясь найти объяснение беспричинному страху, охватившему меня в квартире-оранжерее гадалки. Я знал, что дело не обошлось без мошенничества, ничего не значащих слов — классических уловок всех предсказателей. “Берегись незнакомцев”. Обычное дерьмо, за которое выкладываешь свои денежки. Она надула меня “вещим” голосом и гипнотическим взглядом.
Пятьдесят вторая улица выглядела как всегда заурядно. “Клуб-21”, расположенный двумя кварталами восточней, сохранил былую элегантность, но на месте исчезнувших джаз-клубов расцвели притоны со стриптизом и азартными играми. А с закрытием “Оникс-клуба” лишь “Птичий остров” на Бродвее поддерживал священное пламя бибопа. Клуб “Знаменитая дверь” тоже закрылся, — боюсь, навсегда. Кабачки “Джимми Райан” и “Хикори-Хаус” — единственные, выжившие на этой улице, угрюмые дома которой во времена Сухого Закона приютили более пятидесяти “слепых свиней”.
Я шел на восток, мимо китайских ресторанчиков и вульгарных шлюх в юбках из искусственной кожи с застежками-“молниями”. Трио Дона Ширли уже расположилось на “пятачке” в “Хикори-Хаус”, но играть они пока не собирались, и, когда я вошел, в полутемном баре было тихо.
Заказав виски, я выбрал столик, откуда можно было наблюдать за дверью, и после двух стопок заметил парня с саксофонным футляром. На нем был светлый свитер ирландской вязки и коричневая замшевая куртка. Волосы короткие, цвета перца с солью. Я махнул ему рукой, и он подошел.
— Верной Хайд?
— Он самый. — Хайд криво улыбнулся.
— Пристраивай свой “кальян” и присаживайся выпить.
— Заметано. — Он осторожно поставил футляр и подвинул стул. — Значит, ты писатель. И что ты пишешь?
— В основном, статьи для журналов. Например, биографические очерки.
Подошла официантка, и Хайд заказал бутылку “Хайнекена”. Мы немного поболтали, затем официантка принесла пиво и налила его в высокий бокал. Хайд сделал огромный глоток и перешел к делу:
— Итак, ты хочешь писать о бэнде Спайдера Симпсона. Что ж, ты обратился по адресу. Умей асфальт разговаривать, этот тротуар поведал бы тебе историю моей жизни.
— Не хочу сбивать тебя с толку, но я главным образом хотел бы услышать о Джонни Фаворите.
Улыбка Хайда превратилась в презрительную гримасу.
— О нем? На фига тебе писать об этом придурке?
— Похоже, вы не были закадычными друзьями?
— И вообще, кто сейчас помнит о Джонни Фаворите?
— Например, редактор “Взгляда”, который предложил мне эту тему. Да и ты, кажется, не забыл Джонни. Что он из себя представлял?
— Самый что ни на есть подонок. То, что он сделал со Спайдером, было подлее трюка Бэна Арнольда.
— А что он сделал?
— Пойми, Спайдер открыл его, вытащил из какой-то занюханной провинциальной пивнушки.
— Знаю.
— Фаворит очень многим обязан Спайдеру. Ведь он получал проценты со сбора, а не твердый оклад, как остальные музыканты из бэнда, так что у него не было причин жаловаться. Когда Джонни порвал контракт со Спайдером, ему оставалось отработать еще четыре года. Из-за этой подлости мы потеряли несколько выгодных гастрольных выступлений.
Я вытащил записную книжку и автоматический карандаш и приготовился записывать.
— Он когда-нибудь пытался связаться с кем-то из старого состава Спайдера?
— Разве призраки ходят?
— Не понял?
— Ну, этот тип накрылся. Его угробили на войне.
— Правда? А я слыхал, что он в больнице на севере штата.
— Возможно, но по-моему, он все-таки умер.
— Мне говорили, что он был суеверным. Ты ничего такого не замечал?
Верной Хайд снова скривил губы в усмешке.
— Ага, он вечно бегал на спиритические сеансы и отыскивал какие-то хрустальные шары. Однажды на гастролях, кажется, это было в штате Цинциннати, мы подкупили гостиничную шлюху, чтобы та притворилась гадалкой. Она сказала, что Джонни подцепит триппер. И до конца гастролей он не глянул ни на одну бабенку.
— Кажется, у него была подруга из высшего общества, которая занималась предсказаниями?
— Ну да, что-то такое было. Я с этой девицей не встречался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69