Вас,
кажется, выставили с Двадцатой улицы?
-- Это с улицы Бикман нас выставили, -- поправил Раше. --
С Двадцатой только вежливо попросили убраться.
Браунлоу кивнул.
-- Верно, -- согласился он. -- Я подумал, что вы можете
заинтересоваться парочкой недавних происшествий. Ничего
особенного, сами понимаете, ничего, что может заинтересовать
ФБР, но мне показалось, что вам захочется взглянуть.
Раше уставился на него, вытаращив глаза.
-- М что же там случилось?
-- Я думаю, вам их лучше просмотреть самому, -- Браунлоу
показал толстую кипу подшитых дел.
Раше подумал, что ничего интересного у него все равно
сейчас нет, кивнул, и они вместе направились в кабинет Раше.
Браунлоу же не стал ничего объяснять, оставил папку на столе и
вышел.
Раше вздохнул и открыл первое дело.
Он просидел над этой папкой целый день. Здесь были собраны
все дела, которые Браунлоу и ему подобные сочли неинтересными
для фэбээровцев.
Браунлоу оказался прав, думая, что эти случаи заинтересуют
Раше. Они отвечали на вопрос, которым Раше задавался в
последнее время.
Раше увидел, что охотник не всегда обдирает свои жертвы --
если, конечно, эти преступления были на совести охотника.
Иногда тела жертв находили без голов и позвоночников. Убийца не
просто вырывал их, он их отделял и забирал. Ни одну из голов не
удалось найти. Раше решил, что ни кусочка кожи с ободранных
жертв они тоже никогда не находили. Хищник забирал свои трофеи.
Пропажа голов казалась логичной. Убийцы забирали головы
своих жертв достаточно часто. Так поступали древние завоеватели
и серийные сексуальные убийцы. Вполне обычный трофей.
Но кожи? Или позвоночники?
Этот парень -- если убийца, конечно, был мужского пола, в
чем Раше только теперь начал сомневаться, несмотря на мнение
Шефера на этот счет, -- был сверхъестественным созданием. Раше
помнил, что говорил Шефер про своего противника на улице
Бикман. Он не был человеком! Может быть, напарник Раше и был
прав.
Рабочего дня минуло немало времени. Раше оставался за
своим столом, но теперь он даже не пытался создать видимость
работы. Он просто не мог заставить себя выйти из кабинета.
Ему просто некуда было теперь идти. Дом опустел. Шерри и
дети уехали. Пойти домой -- значит опять неминуемо впасть в
тоску. Ложиться спать было слишком рано, солнце еще не село.
Выдался один из тех бесконечных летних дней, которые, кажется,
тянутся вечно.
Дома делать было совершенно нечего. К тому же, Раше не
сомневался, что не сможет спать, зная, что по городу
разгуливает убийца, разрывая на части людей и забирая их головы
и кожу на память.
И если Шефер все-таки будет звонить, то, скорее всего, он
позвонит Раше на работу -- по крайней мере, детектив считал это
более вероятным. Несмотря на шесть лет совместной работы, он
так до конца и не понял, как устроена психика Шефера. Иногда
Шефер бывал в ударе, энергичен и бодр. Все у него в руках
просто горело, а иногда он становился отстраненным, просто
отсутствующим, и его душа бродила где-то в неясных далях.
Но сейчас он оказался где-то у черта на куличках, то ли в
Центральной Америке, то ли в Колумбии, или в каком-то другом
Богом забытом месте, и не обременял себя телефонными звонками.
Впрочем, он мог позвонить Раше домой, пока он торчал на работе.
С другой стороны, когда Шефер там никого не обнаружит, кто
ему мешает позвонить Раше на работу?
Выходит, Шефер и не подумал дать о себе знать. Эту партию
он продолжал играть соло, и это раздражало Раше. Он хотел быть
вместе с Шефером, полететь с ним в Центральную Америку. Но он
был слишком стар и бесформен, чтобы путешествовать вместе с
Шефером по джунглям, выслеживая чудовищ. Да и Дач брат Шефера,
а не его, Раше даже никогда не видел его. Он толком не знал,
что преследует Шефер, идя по стопам Дача.
К тому же Шефер оказался единственным, кто служил в
Войсках Специального назначения. Военная карьера самого Раше
ограничивалась двумя годами в Форт Брагге. Если дело дойдет до
решительного сражения, он вряд ли окажется чем-нибудь полезен.
Но позвонить Шефер все-таки мог.
Итак, Раше сидел в кабинете, игнорируя груду незаконченных
документов и папку, где были подшиты три дюжины
нерасследованных убийств. Он уставился на экран своего
портативного телевизора.
Такой телевизор находился в каждом кабинете на случай,
если будут передавать новости, касающиеся полиции. Раше же
регулярно смотрел новости вместо того, чтобы читать газеты,
когда не нужно было работать на месте происшествия и не было
больше сил думать о расследуемых убийствах. Сейчас же он хотел
при помощи телевизора хоть ненадолго забыть об ужасных убийцах.
Однако это ему не удалось -- именно сейчас телевизор не
хотел работать, сколько ни всматривался покрасневшими
кроличьими глазами уставший Раше в мерцающий экран.
Последние две недели телевизоры показывали из рук вон
плохо даже по меркам Нью-Йорка. Изображение было настолько
плохим, что местная телестанция сочла необходимым устроить
специальную передачу, в которой ученые из Колумбии и из
Нью-Йоркского Университета строили безумные предположения о
пятнах на солнце и о радиоактивных выбросах, сопровождаемых
температурными инверсиями, пытаясь объяснить происхождение
помех. Сегодня же помехи были еще сильнее, чем обычно.
В расстройстве Раше хлопнул по телевизору, и диктор исчез
в переливах разноцветных полос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75