Дверь была открыта, путь в вестибюль первого этажа пуст и
слабо освещен, Шефер и, вслед за ним, Раше направились к
лестнице, крепко сжав пистолеты. Поднимаясь, они слышали вопли
и громкие удары.
-- Звуки такие, будто кино про ниндзя показывают, -- тихо
проговорил Раше. -- Что за черт там наверху, как ты думаешь,
Шефер? Уж не Лемб ли тут упражняется?
Шефер утвердительно хмыкнул.
-- Центр бандитских разборок, -- согласился он, -- Лемб
использует его для своих богомерзких сборищ.
Пристально вглядевшись в темноту, он продолжал подниматься
по лестнице, держа оружие наготове.
Центральные этажи были темными и безмолвными. Раше бегло
осматривал каждый вестибюль, целясь в пустоту, но ничего кроме
мусора и запустения не видел. Шефер не отвлекался даже на
осмотр, он пытался сообразить, где должно происходить действие.
На пятом этаже тусклый свет лился в вестибюль из открытой
двери. Выстрелы стихли, но кто-то непрерывно кричал таким
душераздирающим криком, какого Раше никогда раньше не слышал. В
воздухе висела оружейная гарь. Здесь все провоняло.
-- Боже, ты слышишь это? -- спросил Раше, остановившись на
верхней ступеньке.
-- Да, -- отозвался Шефер из вестибюля. Эти ребята не на
шутку начинают меня доставать!
Крик превратился в сдавленное бульканье.
-- Прикрой меня, -- попросил Шефер, стоя около двери и
прижавшись спиной к стене. -- Я войду.
Раше не удосужился ответить, да Шефер и не дал на это
времени. Он шагнул в дверной проем и бросился в комнату, целясь
в невидимого противника.
Раше осторожно двигался по коридору, прижавшись к стене,
стараясь не обращать внимание на дюжину отверстий от пуль в
ней, хотя его спина скользила как раз по ним, и молил Бога,
чтобы у гангстеров кончились патроны. Он слышал шаги Шефера --
тот вошел и остановился где-то посередине комнаты. А потом он
не услышал ничего, кроме хриплого хлюпающего звука, как будто
из тюбика выдавливали соус.
-- О Господи, -- очень тихо пробормотал Раше.
Ему показалось, что он смог почувствовать сейчас что-то
странное вроде того, о чем говорил Шефер у кафе. Что-то было не
так. Невероятная перестрелка, разрушенная стена, теперь эта
тяжелая тишина и неуловимое, необъяснимое ощущение -- все было
не так.
Как раз то, о чем говорил его напарник.
-- Шефер? -- тихо позвал Раше.
Напарник не отвечал. Хотя Раше слышал его шаги, Шефер не
сказал ничего.
Раше прошел дальше, держа пистолет наготове, и шагнул в
дверной проем. Остановился и замер, пристально вглядываясь в
полутьму.
Странно, какие мысли иногда приходят человеку в голову.
Раше, взглянув на то, что было за дверью, сразу же подумал о
своей матери.
Он вспомнил, как она, тихо успокаивая, держала его на
руках, когда ему было четыре или пять лет. Он вспомнил мягкое
прикосновение ее рук, вспомнил, какие длинные и тонкие у нее
были пальцы, и как ее локон щекотал ему лоб, когда она покрепче
прижимала его к себе.
Придя в себя через несколько секунд, полицейский подумал,
что, может, это и не так уж странно. Ведь мать обнимала и
утешала его, когда он просыпался и кричал в темноте, дрожа от
невыразимого кошмара, который потом не мог припомнить, что-то о
ночных чудовищах, о том, как он захлебывался собственной
кровью, о том, как ужасные твари хотели причинить ему боль.
Мать тихонько качала его на руках, и нежно шептала:
-- Эти злыдни существуют лишь во сне, они ненастоящие. Они
не причинят тебе вреда. Ночных чудовищ нет, они ненастоящие.
Когда Раше смотрел на большую комнату на пятом этаже, где
одна стена практически отсутствовала, пол был усыпан осколками
стекла и осыпавшейся штукатуркой и залит кровью, комнату, где,
онемев, застыл его напарник Шефер, Раше понял, что его мать
лгала.
Потому что чудовища были на самом деле. Ничто больше не
смогло бы сотворить такое.
Наконец Шефер заговорил.
-- Бандитская война, чтоб ее... -- сказал он.
Глава 3
Ночной ветерок, врывающийся через дыру в стене, раскачивал
висящие тела, и кровь, капающая с их алых ободранных пальцев,
рисовала на полу странные узоры.
Тел было восемь. Неведомая сила разрушила большую часть
потолка и привязала мертвецов к балкам. Даже освещенные тусклым
светом ночного города, льющимся снаружи, они выглядели
ослепительно алыми.
-- С них содрали кожу, -- пробормотал Раше.
Шефер кивнул.
-- Некоторые из них из компании Лемба, а другие -- Карра.
Потери равные.
Раше уставился на напарника -- зрелище много приятнее, чем
покачивающиеся трупы.
-- Господи, Шефер, -- проговорил он, как ты это определил?
У них же нет лиц!
-- У них нет кожи, а лица остались, -- возразил Шефер. --
Это Эдди и Хатчек -- парни Карра. Этот -- из людей Лемба,
Фиорелло, а здесь -- собственной персоной скандалист Лемб. Ты
посмотри на их глаза, они-то остались!
Раше взглянул, не успев толком подумать, действительно ли
он этого хочет, и напрасно. Его охватил внезапный приступ
тошноты. Пот катился по его лицу, холодный, несмотря на жару, и
полицейский не мог поднять руку, чтобы вытереть его. Он не мог
отвести взгляда от кровавых тел, не мог пошевелиться: один шаг
вперед, и он окажется в крови, а об отступлении назад, в густую
темноту, не могло быть и речи. Казалось, там скрывается
чудовище из ночного кошмара, готовое схватить его.
-- Боже мой, Шефер, -- начал было опять Раше. -- Кто же
это мог сотворить... Даже на войне...
Он не закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75