Спингарн смутно припомнил и других тварей, созданных им самим! Тварей, пришедших из воображаемых кошмаров! Они звали его на Талискер — Талискер, место ужасов, реализованных в миллионах фантастических форм! Талискер, место, где отзывалось эхо битв, кипевших вокруг ледяных холмов, где тысячи чудовищ боролись за обладание машинами, которые могли принести им спасение!
— Нет!
Голова змеи придвинулась ближе, и Спингарн как бы еще раз заглянул в лицо смерти. Улыбка удовлетворения исказила блестящую кожу. Человеческие зубы, почерневшие и разрушенные, скрежетали от зловещего веселья.
— Так бойся, Спингарн, страшись! Ужасайся, чувствуй страх перед тем, кем я стал. Бойся, Спингарн, силы клеток, которые ты имплантировал в кассеты памяти, предназначенные для Талискера!
Наконец чудовище успокоилось и ясно и без всяких эмоций объяснило, каким образом прежнему Спингарну удалось сделать так, что его тело не погибло.
— Понимаешь, Спингарн, одни лишь люди не способны создать Сцены. Вряд ли они могли создавать их своими силами, даже во время экспериментов на ранних Сценах на Талискере. Мы используем компьютеры, верно, Спингарн? Но ты не помнишь. Нет. Ты можешь использовать компьютер — и как великолепно ты справился с капсулой тайм-аута, Спингарн! Но все твои прежние глубокие знания стерты. Так что придется все объяснить подробно. Компьютер находит материал и предлагает план, по которому можно построить Сцену: какие использовать планеты и какие исследовать звездные системы, чтобы найти новую территорию, можно ли построить новую Сцену в уже освоенных районах. А наши режиссеры Игр — ты был, конечно, лучшим из них! — разрабатывают детали поведения людей. Сцены создаются в основном совершенными мощными компьютерами, которые подсказывают, что мы можем сделать.
Стальные волосы лязгнули, как только чудовище снова возбудилось.
— МЫ НЕ МОГЛИ НИЧЕГО С ТОБОЙ СДЕЛАТЬ!
Спингарн остался стоять на месте, хотя чудовище бросилось к нему рывком, затем развернулось и отпрянуло назад.
— Понимаешь, Спингарн, ты включен по Случайному Принципу Спингарна в каждую Игру каждой Сцены! Всего-навсего! Возьмем, например, осаду Турне. Ты проскользнул в нее, потому что твоя шея оказалась под ногой гладиатора. Вы с ним были последним it из кучки мятежников одной из провинции Таллин в Последней Классической Сцене. Если бы он убил тебя — а он был обязан это сделать! — вся конструкция той Сцены оказалась бы уничтоженной. Как именно, нам неизвестно. У нас никогда не происходили катастрофы в тех измерениях. Но компьютер предположил, что в таком случае нам пришлось бы прибегнуть к полному вычеркиванию. Полное вычеркивание! Но как мы сможем оправдать вычеркивание двухсот тысяч людей? Поэтому Случайный Принцип, встроенный тобой, обезвредил гладиатора. Ты можешь понять, каким образом?
— Да, — ответил Спингарн. — Да!
— Твой Принцип означал, что компьютер может сделать все что угодно — причем неважно, насколько правдоподобно, — чтобы позволить тебе проскользнуть из одной Сцены в другую, где есть вакансия.
— И?…
Пустота, которую Спингарн чувствовал перед тяжелым разговором, полностью рассеялась, как и его замешательство при виде странных Сцен, ознаменовавших его возвращение в свое собственное время. Он больше не боялся чудовища — результата слияния клеток. Он легко согласился с тем, что Сцены управляли судьбой каждого человека в населенной Галактике, и начал чувствовать удивление. Однако его удивление не было похоже ни на пугающие мысли о собственной участи как слабые отзвуки исчезнувшего прошлого, ни на интеллектуальное любопытство. Впервые с тех пор, как его извлекли из повтора осады Турне, он чувствовал единство со своим окружением и восхищение, не свойственное режиссеру Игр, которым он когда-то был. В уголках его мозга быстро росло и распространялось до последнего нервного центра сознание новой, сложной личности, которая так неудержимо стремилась на Талискер и напряженно ожидала грядущих событий.
— И ты спрашиваешь?! — воскликнул человек-змея. — Да. У компьютера был ответ. Твоя голова придавлена к земле ногой. Меч рядом с твоей шеей. Одно легкое движение — три дюйма стали, Спингарн! — и ты мертв. И Сцена погибнет. И следующая Сцен а, в которую ты уже вписан. Вслед за ними погибнут и другие. И ВСЕ ОНИ РУШАТСЯ, КАК КАРТОЧНЫЙ ДОМИК! И все из-за того, что ты настоял на простом, незначительном принципе. А дальше тьма, Спингарн! Кромешная тьма!
Спингарн проверил ненавистные воспоминания. Он вспомнил, как загрубелая пятка давила на горло. Он видел слабо мерцавший в ослепительном солнечном свете серебристый меч. И тьму. Солнце, стоявшее высоко в чистом голубом небе, внезапно потемнело! Оно исчезло, и вся арена погрузилась в глубокий мрак.
— Да, Спингарн! Ты можешь себе представить, какую огромную работу пришлось проделать, причем быстро? Компьютер был вынужден создать полное солнечное затмение всего за тридцать секунд! Ему пришлось применить самые большие генераторы измерений и соорудить достаточно правдоподобное космическое явление, чтобы астрономы Сцены приняли его за настоящее полное затмение! И все только для одного человека — Спингарна!
— Да, — ответил Спингарн. — Так вот как ото происходило.
Он не думал о солнечном затмении. Он уже забыл навязчивые воспоминания о смерти. Значение имела только математика. Он двигался дальше — от рассмотрения Функции Вероятностей к смутным воспоминаниям о проблеме Талискера.
— О чем ты задумался, Спингарн? — спросил человек-змея.
— О Талискере.
— О, да, Спингарн, тебе не избежать Талискера!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62