— Восемнадцатого.
— Сэр?
Спорить с ним было бессмысленно. Пока не будут упорядочены факторы вероятности в той Игре, где новый рядовой Спингарн мог выжить или погибнуть, робот не позволит ему уйти. Он не позволит задавать вопросы, которые помогут Спингарну нащупать связь с жизнью, из которой он пришел. И не даст ответ на вопрос «кто?», который беспокоил Спингарна больше, чем все остальное.
Ненадолго он станет нулевой личностью, как сказал робот. В пресыщенной галактике, где известны только два способа жизни — либо ты участвовал в Сценах и испытывал судьбу, либо ты строил Сцены, — он был никем. Он находился в тюрьме, вне пространства-времени остальной галактики, пока Арбитр тайм-аута не удостоверится, что человек, занявший его место, не нарушит тонкий баланс неопределенности и вероятности в Первобытной Сцен е.
Надо замкнуть петлю тайм-аута, прежде чем вернуться в свое время и начать поиск ответов.
— Восемнадцатый век, — сказал Спингарн. — Ранняя Механическая Эра.
— Спасибо, сэр.
Робот был эгоцентричным, тщеславным и обидчивым. Его нужно успокоить.
— Хочу отметить высокую чувствительность датчиков. Я бы сказал, что мог находиться в полном контакте с главными действующими лицами Игры.
— Этого все пытаются достичь.
Они должны быть такими: механизмами со встроенным чувством меры, которые в состоянии оценить шансы бедняги, призывающего спасти его. Своей способностью сравнивать одну неопределенность с другой роботы очень похожи на женщин.
Спингарн продолжил разговор:
— Я подумал, что ты точно оцениваешь каждое мгновение. Знаю, что ты, автомат высокого уровня, умеешь тонко направлять события, по дать мне тайм-аут точно в нужный момент! Вот настоящее мастерство!
— Вы правильно произнесли формулу.
— Но ты мог бы проигнорировать ее — если нарушены требования Игры и все такое?
— Ну, на самом деле нет. Нам позволена независимость в некоторых пределах, но только не в случае успешных требований тайм-аута. Позвольте мне объяснить.
И он стал объяснять. Спингарн едва терпел. Робот разглагольствовал о различии между простым вызовом выхода из Игры, когда субъект («Я!» — прорычал Спингарн про себя) полностью владеет своими способностями, и мычанием, вырванным чистым случаем изо рта какого-нибудь бедняги. В его случае робот произвел что-то вроде судебного разбирательства, рассматривая процесс постепенного понимания рядовым Спингарном того, что он находится не на своем месте. Робот долго рассуждал, а затем стал вспоминать анекдоты.
«К чему все это?» — спросил себя Спингарн, пока слушал о трех людях-ослах, которые включили четыре отдельные капсулы тайм-аута, всего лишь имитируя крик осла, который они должны были издавать по роли.
Его собственная подавленная личность все отчетливее всплывала в памяти. он мог вспомнить разговоры про капсулы тайм-аута с другими людьми. И тогда как раз пришел ответ: операторов-роботов нужно терпеть, потому что они сами поддерживают свое существование. Опи жили в небольшом секторе Игры и управляли всем набором действующих лиц, работая с тонкими нитями обстоятельств и соотнося их с широкой программой, выдуманной сценаристами; только они могли на протяжении долгих лет вести записи, кодировать, соотносить, давать перекрестные ссылки и, как сейчас, удалять участника из Игры.
— Вы очень добры ко мне, — заверил робот Спингарна, когда тот упомянул о когда-то слышанных им отчетах о Сценах. — Конечно, все вполне верно. Поскольку мы — мета-роботы, как мы себя называем, — предназначены для управления капсулами тайм-аута в этой Сцене, не было пи единого случая, когда пришлось бы обращаться за помощью в Управление по борьбе с катастрофами. Ни единого.
— Я не знаю, как бы Сцены работали без вас.
— Я тоже не знаю!
— Ваша работа блестяща. Робот благодарно привстал.
— Как вы добры!
Спингарн положил руку на его тощие плечи. Робот был почти на полметра выше его. Красновато-золотистый материал дрожал, как будто жил своей жизнью. «Вполне возможно», — подумал Спингарн. В его мозгу пронеслись обрывки воспоминаний о существах, которые населяли микромиры сектора ZI-68. Они изобретали миниатюрные устройства для гуманоидных роботов, пока их не остановили. Но дрожь своей руки он контролировал. Ему была совершенно необходима помощь тщеславного робота.
— Между нами говоря, ты не думаешь, что мы бы могли вместе работать, чтобы изменить Игру?
— Я не вижу, как… — начал робот. — Вы ставите меня в крайне неудобное положение…
Но он позволил отвести себя к стенду сканеров. И когда Спингарн почувствовал под ладонями нетерпеливые сенсорные подушки, робот сел в командирское кресло рядом с ним.
— А теперь, — сказал Спингарн, — я в твоих руках. Давай приведем в порядок нашу маленькую Игру, а?
— Я не уверен, что мне позволено…
— Я не прошу помощи! — воскликнул Спингарн. — Я знаю, что должен самостоятельно привести Игру в порядок — вывести этот персонаж с опасного пути, не нарушив линию действия! Я знаю, что Закон Сцен не позволяет использовать роботов. Но, черт возьми, ты не робот! Ты — Арбитр тайм-аута! И я не прошу помощи — я просто приглашаю старого друга посидеть рядом, пока я не разберусь с ситуацией!
— Если так…
— Да! И немедленно.
Спингарн позволил своим рукам выполнить работу, которой они были обучены: хитроумное, инстинктивное перемешивание вероятностей и физических событий — именно благодаря ей он стал таким многообещающим режиссером Игр!
Да! Он был режиссером Игр!
Так зачем ему нужен робот, сидящий рядом?
— Я мог бы упомянуть некоторые из существенных возможностей, не нарушая Закона Сцен, — сказал робот, — У меня есть своп источники, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62