– Нет. Ты подтвердишь, что был завязан на Чечне, на торговле оружием. Это единственное мое условие – не официально, не перед журналистами, только перед Кертоном, этого достаточно. Тогда я, может быть, постараюсь прикрыть твою задницу.– Да? – развеселился Воронов. – И какая же такая жуткая опасность мне угрожает? Ниндзя в ящике с мороженым? Кстати, о ящике… – Он подозвал «секьюрити». – Что там у нас?– Все в порядке, – повторил тот информацию. – Продавщица нашлась. Искала тележку со снеговиком.Мы оба ящика вскрыли при ней, никаких взрывных устройств, окромя «сникерсов». Девочку только зря напугали…Олег Германович повернулся к Туровскому и, улыбнувшись, сделал международно принятый жест.– Что? – прошептал Сергей Павлович. – Какую девочку?!– Да соседку этой бабы. Пока та искала тележку, девчонка была при ящике. Потом, наверное, домой убежала.– Вы это видели?– Что?– Как девочка пошла домой.– Ну а куда же еще? Сказала, к мамке.– Она заходила куда-нибудь? В туалет, к умывальнику…– В туалет…«Секьюрити» был совершенно сбит с толку. Туровский метнулся мимо него – туда, на первый этаж, где стояла женщина в кокошнике и чуть не плача разглядывала сваленное в кучу мороженое – «панды», «баунти» – райские наслаждения, совсем уж экзотические названия – все вперемешку.– И кто же за это платить будет? – сквозь слезы проговорила она.– Где девочка?– Какая девочка?– Ваша соседка… Или кто она там.– Не знаю. Я просила её покараулить.– Давно вы её знаете?– Лику? Ну, видела последний раз лет пять назад, она приезжала на каникулы.– А когда вы переехали? – вмещался охранник.– Да пошел ты, – разозлилась женщина. – Разворошил мне все. Здесь товару было сотни на четыре!– Когда вы переехали? – рявкнул «секьюрити».Она всхлипнула.– Никуда я не переезжала. Всю жизнь на одном месте.«Да, я не ошибся», – подумал Сергей Павлович. Парень из охраны действительно был профессионалом – они поняли друг друга без слов, с лету, в один миг из противников превратившись в напарников. Приказ вышвырнуть паршивого мента за дверь был уже забыт. Вынув из наплечной кобуры оружие и держа его дулом вверх у плеча, он вжался в стену у двери туалета и кивнул. «Смешно будет, – мелькнуло в голове, – если сейчас там подымется визг… Тут уж точно выставят, обвинив в педофильстве, никакие доводы не помогут».Однако никто не завизжал. Четыре из пяти кабинок были пусты, в пятой, свернутая аккуратным компактным калачиком, лежала девушка в кружевных трусиках и французском лифчике (баксов сто, определил Туровский. Неплохо живут отечественные труженицы сервиса…).Не Аленка.Сергей Павлович склонился к ней, пощупал пульс.– Живая? – спросил охранник.– Куда денется… Без сознания. Есть нашатырь?Нашатыря не оказалось, но «секьюрити» тут же нашел нужную точку на кончике носа девушки и надавил ногтем большого пальца. Девушка всхлипнула и открыла глаза-смородинки, подернутые белесой пеленой, будто утренней дымкой (всего лишь след глубокого обморока). Сфокусировав взгляд на мужчинах, она ойкнула и сделала попытку одернуть несуществующее платье. Туровский нетерпеливым жестом остановил её, извлек из кармана фотографию и сунул ей под нос.– Она?– Не знаю, я никого не видела. – Официантка вдруг расплакалась. – Она платье украла и передник. Что теперь будет, а? Меня уволят?
– Всем на пол! – прохрипел Гоги. – На пол! Не шевелиться! Я её пришью как дважды дваКолесников видел глаза Аллы – казалось, они вдруг выросли и занимали теперь всю поверхность лица. Все ещё красивого… Рот был раскрыт – губы в ярко-красной помаде образовывали кричащую букву «О», словно на уличной рекламе.Она хотела кричать – но мозг находился в глухом ступоре, ни страха, ни других эмоций, лишь деревянная пустота, без цвета и запаха…Дуло пистолета под челюстью.Гоги держал её роскошные волосы в кулаке, отчего голова Аллы запрокинулась назад, и Игорь Иванович отчетливо видел крошечную ссадину на нежной белой шее – куда уперлось оружие.Они вдвоем no-рачьи пятились по больничному коридору. Было гулко и пусто – больные в палатах (лежачие: тяжелое отделение), медперсонал – врач и две молоденькие перепуганные сестрички – на полу, уткнувшись в ковровую дорожку и сцепив руки на затылке…– Гоги, успокойся…– Лежи, тварь!– Хорошо, хорошо… Только не причиняй ей вреда.– Не смей мне мешать!– Нет, нет. Я сделаю все, что ты хочешь. Я дам тебе уйти. Только прошу тебя, скажи, что делать с Аленкой? Как её расколдовать? Где её найти?Походя Георгий сбросил с тумбочки телефон и пнул его ногой.– Ей уже не поможешь, поздно… Дверь! Открыть дверь, всем на пол, мать вашу! Иначе я её убью!Они двигались медленно и осторожно, будто под ногами расстилалось нескончаемое минное поле. Коридор. Дверь. Лифт. Вестибюль, напоминавший сумасшедший вокзал. Толпа ничего не подозревающего народа, все ещё находятся в счастливом неведении, но их путь – Аллы и Георгия – лежал уже в ином измерении, где время приостановило свой бег…Улица, «рафик» «Скорой помощи»… Куда уйдешь, находясь практически в центре большого города, пусть на машине, пусть имея заложницу… Все это понимали, кроме Гоги. Он не думал об отступлении, в нем жила лишь жажда разрушения… Саморазрушения с той минуты, когда в небольшом доме под черепичной крышей, на веранде, увитой диким виноградником, он подошел к девочке, поймал её доверчивый взгляд светло-карих глаз и сказал:– Ну, здравствуй. Ты можешь называть меня Жрец.– Жрец!!!Он обернулся. Так обратиться к нему мог только один человек, кроме Аленки… Лифт уже остановился на первом этаже, автоматические двери начали медленно разъезжаться в стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126