К вечеру достигнем тракта. По нему, если шагом, еще полдня пути.
Бурундай улыбнулся, обнажив кривые желтые зубы.
– Шагом – полдня, а если на рысях…
Татары, стремясь опередить друг друга, лихорадочно обыскивали убитых – и чужих, и своих. Забавляясь, отрезали уши у мертвых русичей и складывали в дорожные сумки: будет чем похвастаться после набега, сидя у костра. Пленник не выдержал и отвел взгляд.
– Не нравится? – спросил Бурундай.
Урус молчал.
– Смотри, – проговорил темник. – Обманешь – с тобой будет то же самое.
Некрас упал прямо перед воротами города. Кто-то наклонился над ним, что-то спросил – паренек, еле ворочая языком (он бежал с самого рассвета, не останавливаясь ни на секунду), прошептал: «Татары!», и закрыл глаза. Дальше его несли на руках. Он плыл куда-то, не ощущая усталого тела, только лоб горел и очень хотелось пить. А вскоре и пить расхотелось, все желания пропали, и голоса, и звуки…
Княгиня Елань, потемнев очами, смотрела на верных бояр, собравшихся у терема, на воеводу Еремея и Дружинных мужей, стиснувших пальцы на черенках копий.
– Ворота закрыты, госпожа, – сказал воевода. – Все, кто смог уйти, – здесь, за стенами. Татары жгут дальние погосты. Скоро, надо думать, начнут штурм.
Елань выслушала молча. Любые слова казались сейчас ненужными. Лишне было призывать идти в бой – все горожане, от мала до велика, стояли на стенах. Те, кто не держал в руках оружие, подносили камни, варили смолу в огромных котлах, насаживали наконечники стрел на древки. Над лесом стелился черный дым: горели окрестные селения.
Страшная весть застала князя Олега в его тереме, в пограничной крепости Селижаре. Это было как удар обухом по голове. Не может быть, вертелась назойливая мысль. Не может быть, не может быть…
– Ну почему же? – скрипнул старческий голос. Олег стремительно обернулся, невольно хватаясь за меч. Дубовая дверь в его покои была закрыта изнутри на засов, он находился здесь один – еще мгновение назад… А сейчас за столом, у крошечного оконца спокойно сидел человек.
– Малх, – проговорил князь сквозь зубы.
Он совсем не изменился с тех пор. Добрый десяток лет пролетел, мерянский мальчишка Ольгес, сын Йаланда Вепря, пропал, растворился в северных лесах и озерах, истлел колдун Патраш Мокроступ, так и не получивший желаемого – секрета бессмертия, и жена его, красавица Данушка (мертвые глаза, рукоятка охотничьего ножа в форме рыбки)… Шестилетний мальчик, придвинув к стене кудо дубовую лавку и взобравшись на нее с ногами, осторожно выдернул из косяка стальной клинок, убивший его мать… Тело упало с глухим стуком, и маленькая сестренка, испугавшись, заплакала в своей колыбельке.
– Не реви, – сказал он ей. – Ты мне сердце разрываешь, а должна помогать, мы же одни теперь с тобой.
– А где мама?
Мальчик чуть помедлил и отвернулся, чтобы сестренка не заметила его слез.
– Мама ушла. Далеко, и придет не скоро. Но она строго-настрого наказала, чтобы ты меня слушалась. Будешь слушаться?
– Буду, – кивнула девочка. – Ты дашь мне поесть?
– Потерпи, – он подобрал валявшийся на полу лук, взвесил в руке нож – наследство убийцы. – Я пойду на охоту и что-нибудь принесу.
На рассвете, когда Смиренка уснула, он похоронил тела родителей за домом. Он не стал насыпать холмика: сестра могла увидеть и догадаться. Конечно, она и так поймет когда-нибудь, но только не сейчас. Пусть пока верит, что мама и папа скоро возвратятся.
– Удивительные вы существа, люди, – сказал Малх. – Меньше всего на свете я ожидал, что ты откажешься от своего же плана именно теперь, когда до цели осталось два шага. Патраш мечтал завладеть Шаром, и я всячески подогревал его стремление. Он верил, что Шар даст ему бессмертие. Но беда в том, что он был не способен… Да, Патраш знал колдовские травы, мог сделать так, чтобы человек вспомнил то, что ему самим Богом положено забыть… Он мог убить или вылечить прикосновением пальца – но как это было мало, ничтожно! – Колдун помолчал. – Его участью была жизнь простого деревенского знахаря. А он хотел большего. Хотел и не мог достичь. Шар не принял его.
– Почему?
– Никто не знает. И я ничего не знаю о его природе. Не знаю, кто и когда создал его и с какой целью. Даже самым посвященным неизвестно, живое ли это существо или некий хитрый механизм. Только то, что он питается особым видом энергии, которая скрыта в некоторых людях. Шар выбирает их сам. Так он выбрал княгиню Елань, и она, пройдя обряд, стала Хранительницей.
– А ты? – спросил Олег.
– Когда-то и я был в числе Хранителей, – ответил Малх. – Но меня изгнали из Круга Посвященных. Голос его прозвучал глухо, будто из подземелья.
Ну говори же, мысленно подгонял его Олег. Открой, наконец, кто же ты на самом деле, и отправляйся в ад, откуда пришел. Постаравшись, чтобы его движение было скрыто от собеседника, князь обхватил пальцами рукоять меча и осторожно потянул его из ножен.
– Цивилизация Древних была обречена задолго до того, как люди здесь начали одеваться в шкуры животных. Это было страшное время, – совсем тихо, по-стариковски, проговорил Малх. – Океаны испарялись в одно мгновение, камни превращались в кисель и растекались по равнинам, птеродактили летали над атомными станциями. Люди, вместо того чтобы стареть, становились младенцами и растворялись в материнском чреве. Сама Вселенная сошла с ума.
…Атомные всполохи над городами. Огромные черные облака, как чернильные кляксы, как бездонные дыры, куда затягивается все и вся… Олег уже видел это. Давно – тогда еще он называл Патраша Мокроступа своим учителем.
Он сделал над собой усилие, отгоняя наваждение, и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130