пышнотелые бояре и жилистые князевы дружинники, оружные отроки, стоявшие по углам и охранявшие честной пир от всяких ссор, что так легко вспыхивают во хмелю, скатерть на длинном столе и чары с вином, по древнему обычаю сдобренные головками чеснока. Воевода Еремей встал, провозгласил тост за любимую госпожу. Глянули в упор недобрые глаза князя Новгородского Ярослава… А пусть злится, коли охота.
Лишь два человека существовали для нее в этот миг: сын Мишенька и Тот, Кого она всегда ждала, и наяву, и в снах. Князь Олег.
Поэтому она и пропустила момент, когда Ярослав, тяжело качаясь, встал со скамьи и грохнул кулаком по столу так, что серебряная чаша подпрыгнула и опрокинулась.
– За здоровье княгини тост поднимаешь, собака? – заорал он на воеводу. – А сами в дом чужака безродного притащили, рядом с собой сажаете! Или разум помутился?
Нос его покраснел, волосы растрепались, кафтан был застегнут сикось-накось – непонятно, как брат Константина вообще ухитрился влезть в него… Конечно, он никогда в жизни не посмел бы вести себя так в чужом доме – кабы не выпитое без меры вино.
– Проветриться бы тебе, княже, – негромко сказал князь Олег. Остальные притихли – ждали, что будет.
– Ты мне не указывай, холоп!
Олег не успел отпрянуть – Ярослав взял в руку чашу и выплеснул ее Белозерскому князю в лицо. Жгучее бордовое вино потекло вниз, по кафтану, закрасило белую скатерть, уже не выглядевшую празднично: стол в беспорядке, остатки еды, кости, жирные пятна…
Княгиня видела, как Олег, побледнев, вытер лицо. Воевода отставил кубок и едва заметно напрягся. Рука сама потянулась к мечу, не остановил бы не то что Ярослав – подумаешь! – а и сам Всеволод Большое Гнездо, появись он здесь и порадуйся на младшего сына. А тот продолжал метать пламя из глаз:
– Княгиня теперь моя – по старшинству! И Житнев мой, и земли вокруг тоже мои!
Олег не двинулся с места. Только проговорил:
– Опамятуйся. Не дома. Да и княгиня тебе не вещь и не раба. Сама выберет.
– Выберет, – пробормотал Ярослав, делая попытку выбраться из-за стола (ноги, продажные собаки, никак не желали слушаться. Зато голова была ясная, а уж красноречие проснулось – всем на диво!). – Выберет, если будет из кого выбирать. Я ведь тебе не десной кобель… то есть кабан. Ик! Меня на сулицу не возьмешь! А ну, доставай меч! Я тебя проучу, холоп!
Обе дружины вмиг разъединились. Воины сторожко подобрались, забыв хмельную расслабленность. Но и рвать друг другу глотки не спешили: мало ли что господа учудят. Ярослав, сам похожий если не на вепря, то на рассерженного косолапого, уже едва не добрался до своего противника. Княгиня гневно поднялась, встала на дороге… Он походя толкнул ее, не ведая, что находился в тот миг на волосок от смерти: дружинные отроки вскинулись в одно мгновение, десяток мечей вылетели из ножен…
– Назад! – приказала Елань, придерживая ушибленную грудь.
Кмети отступили, недовольно убирая руки с оружия. Этого голоса они привыкли слушаться, как слушались некогда князя Василия: что дома, что в поле, что в угаре битвы.
Ярослав смотрел нахохлившись, точно промахнувшийся ястреб. Наверное, понял, что, если дружина вступится за свою госпожу, не видать ему Житнева ни лаской, ни таской.
– Еще ни один гость, – раздельно проговорила Елань, – не пожаловался дома, что его обидели на этом дворе. Езжай, Ярослав. Поговорили.
Тот постоял, раскачиваясь с пятки на носок, мучительно подбирая нужные слова, сразившие бы всех наповал… Так и не нашел. Плюнул себе под ноги и двинулся к выходу. Уже в дверях обернулся и зло зыркнул на Олега.
– Быть сече, князь. Не желаешь убраться подобру-поздорову – готовь дружину.
– Дружину в такие споры втягивать незачем, – отозвался Олег. – Сами решим, если хочешь. Один на один.
…Было у нее в лесу, что, подступал вплотную к обрывистому левому берегу, любимое место: небольшая круглая поляна посреди чащобы. Зимой здесь лежал снег по грудь взрослому человеку. По весне снег таял, оседал и сползал с кочек, и в прогалинах появлялась рыжая трава и мягкий веселый мох.
На поляне стояла елочка. Елань помнила, как когда-то, гуляя с нянюшкой, робко подошла и дотронулась до пушистой ласковой ветки. Та приветливо качнулась в ответ. Елочка была маленькой, меньше сажени в высоту, но Елани она показалась царственной и величественной.
– Здравствуй, госпожа, – тихо сказала девочка.
И ты здравствуй, послышалось ей. А может, и не послышалось.
С тех пор она приходила сюда часто – в любую погоду, даже в проливной холодный дождь. Елочка укрывала ее так, что не промокала накидка. Она была хорошей подружкой – ей можно было доверить любую тайну, даже такую, что не вдруг откроешь и любимой нянюшке, и родителям…
Нынче она была здесь не одна. Возле ели стоял князь Олег и думал о чем-то своем, невеселом, опустив голову и похлопывая по сапогу рукояткой плети. Конь перебирал копытами неподалеку, осторожно принюхиваясь к прошлогодней траве. Заслышав человека, лошадь тихонько заржала, и князь оглянулся. Лицо его было такое… Словами не передать. Елань подошла, подбежала, прижалась к его груди, укрыла лицо в меховом плаще и почувствовала, как сильные руки приподняли ее над землей. Затрепетала, запрокинула голову, приникая губами к его губам, и чуть слышно охнула от счастья. Запоздало подумала: осудят ведь, если узнают. А и не узнают… От себя не спрячешься.
– Зачем дружину с собой брать не захотел? – прошептала она. – Ярослав хитрый, боюсь, как бы какую подлость не учинил.
– Ничего, справлюсь. А дружину класть… Может статься, скоро она для других дел понадобится, не для споров между соседями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130