По многим сухим губам скользнула улыбка, приведшая Мстислава в бешенство.
– Далеко они уйти не могли, – сквозь зубы проговорил он. – Седлать коней! И обернулся к пленным:
– Кто укажет, куда направились Ирга и Йаланд Вепрь, – того пощажу. Ну? Ответом было молчание. Мстислав ощерился в вислые черные усы. Повелел:
– Раскалить железо. Не так их много, буду спрашивать по одному. И не радуйтесь, собаки, что уцелели. Умирать придется долго – состариться успеете.
Отступать от своего он не собирался. И дело было даже не в дани, которую он не получил, и не в княжеской жене, так и не снявшей с него сапог…
А на следующее утро с хмурого неба хлынул дождь. И не прекращался несколько седмиц, почти до самого первого покрова.
Было у них две лошади, но одна сломала ногу на камнях. Йаланд присел над ней, посмотрел в испуганно косящий глаз, погладил по шелковистой морде. Вытащил длинный широкий нож из берестяных ножен. Лошадь, до этого судорожно пытавшаяся встать, замерла, будто почувствовав намерение человека. Князь вложил в удар все свое воинское мастерство. Ему хотелось сделать благородному животному последний подарок: легкую и быструю смерть.
Теперь он шел пешком, придерживаясь за стремя коня, на котором ехала Ирга. И уже третьи сутки (а может, четвертые, он сбился со счета) видел перед собой один и тот же унылый пейзаж: серые камни и деревья, кромка воды, по цвету напоминавшей расплавленное железо, шелестящие струи дождя – казалось, весь мир вдруг умер в одночасье, оставив двоих путников брести неведомо куда, без цели, без надежды…
Кривобокая сосна, выросшая на просторе больше вширь, чем ввысь, приютила их под своей кроной. Йаланд нарубил веток, натянул на колышки плащ – получился полог. Хоть слабая, а все же защита от непогоды и напоминание о доме… Разжег костер, чего не делал с того дня, как они бежали из илема через подземный ход: боялся, как бы не засекла погоня. Ночью одинокий огонек виден издалека.
Ирга сидела, обняв колени, сжавшись в комочек и дрожа всем телом. Мокрые длинные волосы спутались под рваным капюшоном, некогда румяные пухленькие щеки ввалились, и черные тени легли под глазами. По неистребимой женской привычке вместе с самым необходимым она захватила из терема бронзовое зеркальце с узором на обратной стороне. Зеркальце было маленькое, с ладонь. Последний раз княгиня смотрелась в него два дня назад. Сейчас она взглянула на себя и ужаснулась. И подумала: «Не посмотрит на меня больше мой милый. Не обнимет, не прижмет к себе, не прошепчет: горлица моя… А обнимет, так скорее из жалости, чем из любви (кто ж полюбит такую каракатицу?)». Она смутилась, опустила голову, инстинктивно поправила мокрое насквозь платье – вернее, то, что от него осталось. И не догадывалась, наверное, что Йаланд смотрит на нее неотрывно, чувствуя комок возле сердца – как когда-то, на тропинке к лесному роднику, в их первую встречу. Никогда он не встречал женщину прекраснее.
Что-то пробудило ее ото сна. Ирга подняла голову, прислушалась… Пейзаж вокруг неуловимо изменился. Была та же ночь, но дождь неожиданно стих, на небе высыпали звезды. Они сверкали не только на небе, но и на земле, на противоположном берегу – целые разноцветные созвездия. Иргу это заинтересовало. Вглядевшись она поняла, что перед ней, за рекой, лежит незнакомый город. Ночь была не такая уж темная – виднелись дома и верхушки деревьев, широкие гладкие улицы и высокая, удивительно красивая церковь на холме. Она была построена из желтоватого резного камня – большая редкость в здешних местах, где еще без малого шесть веков зодчие будут отдавать предпочтение более доступному материалу – дубу и сосне.
Ирга встала. Ей захотелось посмотреть диковинный храм поближе, и она пошла к нему, порадовавшись, что платье успело высохнуть и серебряные застежки на груди опять засияли. По крайней мере замарашкой ее, жену мерянского князя, не назовут.
Она не запомнила, как оказалась на том берегу. Может быть, ее перевез белый корабль с голубой полосой вдоль борта и двумя большими колесами… Пока она шла к воротам церкви по пыльной дороге среди пахучих трав и веселых желтых одуванчиков, занялось утро. Солнце засверкало в голубизне, само похожее на большой одуванчик. Внизу, у ног, плавал туман – это испарялась роса. Княгиня неторопливо поднялась на холм и увидела храм вблизи – он оказался очень старым. Барельеф на колоннах кое-где потрескался, у стен густо росла лебеда и крапива, но над дверью, сделанной в виде римского портика, висела икона – верный признак того, что храм был действующим.
Прямо перед ней стояли мужчина и женщина, будто в нерешительности: зайти или не зайти. Оба молодые, оба красивые: он – черноволосый, стройный, с кошачьей грацией, которую было видно даже сейчас, когда он пребывал без движения. Она – худенькая, изящная, чуть ниже спутника, со светлыми, будто прозрачными северными глазами и волосами цвета драгоценной платины, перевязанными бархатистой черной ленточкой. Одеты они были, на взгляд княгини, довольно странно, но она не удивилась: мало ли какие здесь обычаи…
– Не ходи, – послышалось ей.
– Почему? – спросил мужчина, и Ирга вдруг затрепетала, узнав его – Того, Кого видела впервые в жизни.
– Я боюсь.
– Здесь никого нет.
Дверь скрипнула. Женщина несмело вошла внутрь. Мужчина собрался было вслед за ней, но неожиданно что-то почувствовал, чье-то присутствие… Он обернулся и встретился глазами с Иргой. И удивленно спросил:
– Мама?
Глава 11
ПОКОЛЕНИЕ ЭНТУЗИАСТОВ
Руководителя клуба «Кремень» звали Владимир Львович Шуйцев. Борис решил не вызывать его повесткой, просто узнал в справочном номер телефона, позвонил и договорился о встрече, предложив, так сказать, нейтральную территорию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130