Я не стал оборачиваться — посторонних на корабле нет. Скорее всего старик вернулся. Или Еж решил наведаться.— Детка! Ну как ты?.. — спросил позади бодренький старческий голос.Я бы подпрыгнул, да был пристегнут. Какая, к едрене матрене, детка?! Меня так отроду никто не называл, не хватало какому-то старому мухомору… Тем временем он, весьма довольный, ловко опустился в свое кресло и пристегнулся ремнями.— Нормально, — ответила детка, повисая в узком проходе между нами и целуя деда в щечку.Я понял, что они встретились где-то у дверей сортира, когда дедушка как раз закончил все дела и открыл дверь в рубку, чтобы вернуться на свой боевой пост. Тут-то к нему и подоспела внучка. То есть он, невзирая на мой совет, не собирался сам идти ее проведывать. Значит, для него сейчас было важнее находиться со мной в рубке?.. В моей голове стаей летучих мышей вновь пронесся рой черных подозрений, но я на них цыкнул — прочь, мол, не время теперь, — и подозрения прижухли, сложили до времени свои перепончатые крылышки.Старик приосанился, даже волосы огладил. Но глядел он на свою Катю все равно снизу вверх, вывернув шею, потому что она находилась как раз со стороны его выбитого глаза — парила, придерживаясь руками за спинки наших кресел.— А мы тут, вот видишь, прыгнули!.. — похвастался пират. Как будто она пребывала до сих пор где-то в другом месте, в стороне от этого знаменательного события. Катерина поглядела удивленно на звезды, потом на меня и вновь на деда. Потом спросила:— А куда?..— Так, — не выдержал я. — Или вы сейчас заткнетесь, или отправляйтесь оба в каюту и носа оттуда не высовывайте без моего вызова! — В рубке воцарилась тишина. Пират молча выдвинул дополнительное креслице, внучка состыковалась пятой точкой со стулом, и дедушка пристегнул ее ремешком.Расходиться по каютам они явно не собирались. По крайней мере теперь они вели себя достаточно тихо, чтобы я мог не обращать на них внимания.Я, наконец, снял показания уловителя: имелся минимальный рассеянный фон, для нас безопасный, но подтверждающий наличие радаров где-то на значительном удалении.Можно уже было приступать к операции. Но прежде я вызвал в рубку Ежа и велел ему сидеть здесь и за всеми присматривать, пока я ненадолго отлучусь. На самом деле мне еще надо было проверить, в порядке ли после прыжка наш бесценный груз, а этой паре родственничков я не настолько доверял, чтобы оставить их наедине с системой управления. Я не мог доверять никому, даже Ежу, хотя ему, конечно, в меньшей степени. Так что в мое отсутствие им предстояло следить друг за другом.Еж, больше обычного серьезный и сосредоточенный, занял мое место. Его вроде как оставляли за капитана — ответственность! Мой организм уже более или менее свыкся с потерей веса, и, перемещаясь по кораблю, я даже получил удовольствие, сродни какому-то детскому восторгу при погружении в подводный мир. Странное для меня чувство — ведь ребенком я, по сути, никогда не был, детство вспоминать не люблю. И стариком мне не быть. Я — вечный взрослый, матерый, умный хищный зверь — лестное в наших кругах определение, пока не думаешь о том, что это уже навсегда, НАВЕКИ. А рядом с этим словом все даже самое лучшее, престижное и дорогое блекнет и начинает отдавать плесенью. Одно меня утешало — хищник по крайней мере, а не пожизненное дитя или вечная старая развалина.Проверяя крепления ящиков в грузовом отсеке, я намеренно не думал о предстоящем деле — перед акцией, если позволяют обстоятельства, хорошо ненадолго мысленно отвлечься, чтобы затем взглянуть на нее свежим взглядом.По возвращении в рубку мне сразу бросилась в глаза натянутая атмосфера: пират с внучкой перешептывались, брезгливо с насмешкой косясь на Ежа, он их якобы полностью игнорировал. О причине я догадывался: Еж не сразу разобрался с системой вытяжки отходов, и незадолго перед прыжком в сортире плавал какое-то время большой желтый шар мочи, пугая входящих размерами и запахом, пока я его не ликвидировал, показав заодно Ежу, как и что надо делать.Сейчас я впервые всерьез подумал о том, что команды у меня практически нет. Одно дело — уносить с таким балластом ноги, и совсем другое — идти с ними на акцию. Грядут проблемы. И никуда от них не денешься. Такова, наверное, моя участь — вместо спаянной боеспособной группы получать каждый раз на свою шею что-то вроде обоза — старики, женщины и… Чуть не сказал «неврастеники». К счастью, Грабера заменил теперь Еж — единственная в моем активе боевая единица. Кроме меня самого, разумеется.По прежнему опыту я мог сказать только, что они друг с другом стерпятся. Это как бывает у животных во время пожара: хищники и травоядные бегут рядом, соблюдая перемирие, никто никого не трогает, пока работает самый древний из основных инстинктов — спасение во что бы то ни стало собственной шкуры. Пират с внучкой должны быть озабочены именно этим. С Ежом картина несколько иная, для него это своеобразный хадж — священный поход, но при этом и он на положении беглеца.Кстати, Еж, освободив мне место, уселся на второе выдвижное креслице плечом к плечу с Катериной. Она подалась к деду, но свободного пространства в проходе было слишком мало, так что ей ничего не оставалось, как сидеть прижатой к парии — либо уходить в свою каюту. Она осталась. Тем самым, думаю, начало перемирию было положено.Пора было трогаться. Я планировал обойти радары по периферии зоны их действия — глядишь да отыщется между ними неконтролируемый участок — лазейка для нашей «мышки».Одновременно с мягким гулом проснувшихся двигателей корабль дернулся, начиная разворот и ложась на курс к заданной цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110