Люк понимал, что навигационные правила необходимы. Они помогали менее опытным пилотам на сильно нагруженных космических линиях вблизи густонаселенных планет. Но лететь четыре дня в реальном пространстве, просто чтобы покинуть Корускант! Люк привык включать гиперпривод сразу после того, как корабль выйдет из атмосферы. «Грязный Ленивец» упорно отказывался выходить в гиперпространство до выхода из системы. И нельзя было даже переконфигурировать бортовой компьютер, такой опции просто не было. Возможно, удалось бы что-то сделать с этим аппаратным путем, но Люк сразу отказался от мысли покопаться в двигателе. Космический корабль, даже такой простой, несравненно сложнее хопперов и спидеров, с которыми Люку так часто приходилось иметь дело на Татуине. Настраивая двигатель вручную, слишком легко допустить ошибку, которая может стать фатальной. Каждый пилот слышал массу жутких историй о подобных случаях. В частности, таким кошмаром был «прыжок в один конец» — невозможность корабля выйти из гиперпространства. Даже Хэн и Чуи не связывались со столь сложным делом, как перенастройка гиперпривода, доверяя это профессионалам и не скупясь на вознаграждение.
Из-за всего этого Люку пришлось оставаться в сжатом пространстве вместе с Акейной целых одиннадцать дней на пути к Лукейзику. После месяцев отшельничества Люк не был готов к столь тесному контакту с кем-либо. К счастью, Акейна это понимала.
Она видела, что ему трудно после долгой изоляции переносить чье-то общество и старалась не мешать ему. Она предоставила Люку единственно возможное в таких условиях уединение — уединение разума и сердца.
По ее предложению они организовали расписание вахт таким образом, что спать им приходилось в противоположное время суток. Казалось, Акейна рада, что кто-то теперь следит за кораблем, когда она спит, и не возражала, что такое расписание сократило их время общения лишь до пары часов дважды в день.
Люк думал, что Акейна тоже привыкла к одиночеству, наблюдая, как она, казалось, владеет искусством выдерживать ритм. Она читала на своем старом ноутбуке, медитировала в кресле второго пилота, и постоянно проверяла функциональность систем корабля.
Казалось, она ищет одиночества для себя.
Акейна выполняла упражнения фалланасси за задернутой занавеской спального места, снимая верхнюю одежду для упражнений только, когда Люк спал в закрытом спальном мешке. Когда он как-то заметил это, она вежливо это проигнорировала, избавив его от извинений, а себя — от объяснений.
Дважды в день они вместе готовили еду из скромных продовольственных запасов Акейны, большую часть которых составляли просроченные имперские пайки — явный знак отчаянной нехватки средств. Но даже еда не становилась причиной для разговора. Они не разговаривали почти весь путь до Лукейзика, пока, наконец, цель их путешествия не стала видна из окна кабины.
Люк, раскрывая упаковку с нарватскими хлебцами, сказал:
— Еще шестнадцать часов. Ненавижу так долго ждать. Я хотел бы залезть обратно на койку и спать, пока автопилот не спросит, желаем ли мы приземлиться.
Акейна глотнула из своей фляжки кислого сока паваи.
— Если бы я думала, что это не начало, а конец нашего путешествия, я бы сделала то же самое.
— Как ты думаешь, могли фалланасси вернуться сюда после войны?
Акейна покачала головой.
— Нет. Империя боялась нас не меньше, чем хотела завладеть нашей силой. Имперцы не стали бы высаживаться и требовать от нас сдаться, как они обычно поступают в таких случаях…
— Да уж, я знаю, как они работают. Но как имперцы узнали, что вы существуете? Я думал, что фалланасси — тайная секта. Или я последний, кто ничего о вас не знает?
Акейна сказала:
— Объяснение достаточно просто. Когда началась гражданская война, в нашем обществе возникли разногласия относительно того, какую позицию следует занять. Одна из нас по каким-то своим причинам пошла к имперскому губернатору и тем самым обнаружила себя.
— Значит, вас предали?
— О нет, это слишком сильно сказано. Она действовала из благородных побуждений, надеясь прекратить гражданскую войну. Она полагала, что, объединившись с Империей, мы станем той водой, которая погасит пламя войны. Но она ошибалась…
Люк сказал:
— Что ж, одним умом думает только то общество, в котором не больше одного ума. И я не знаю разумных существ, которые никогда бы не заблуждались и не ошибались.
В глазах Акейны мелькнула тоска.
— Ты великодушен. Более великодушен, чем наш круг.
— Мне тут легко быть великодушным. Она не меня предала.
Акейна кивнула.
Империя послала генерала Тэгга, чтобы предложить нам покровительство Императора. Он сказал, что мы должны подтвердить нашу верность Императору — только так можно было избежать судьбы джедаев. Мы поняли, что это значит. На джедаев охотились, как на предателей и колдунов, и никто не осмеливался открыто предложить им помощь и дружбу.
Люк прервал ее:
— Извини — не хочу выглядеть подозрительным, но откуда ты все это знаешь? Ты говоришь, что тогда была еще ребенком, и тебя в то время не было на планете.
— Нет, когда генерал Тэгг прибыл на Лукейзик, я еще была там. Моя мать — ее звали Айзелла — была среди тех женщин, которые встретились с главой нашего общества — ее звали Виэйлу — чтобы решить, что нам делать. В нашем обществе дети не отделены от забот взрослых, и моя мать рассказала мне о предложении Империи, и о том, что могло последовать в случае отказа.
Люк попытался вспомнить, где же он слышал раньше имя генерала Тэгга.
— Тогда я не понимаю, как ты оказалась отделена от остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73