К вечеру все там и собрались. Джейн колонисты называли
мэром. Она хлопотала за стойкой. Белокурые волосы, клетчатая
мужская рубашка, плотно сидящая, как на мраморной Венере, юбка.
Красавица! Она и не думала играть в незамечалки. Усадила рядом,
поднесла стаканчик, улыбнулась. От ее удивительной улыбки, как
от хорошей музыки, становилось почему-то жалко себя.
Вдруг на глаза попался сидящий в кресле старик. У него
были явные нелады с ногами. То, что надо! Я включил все лампы,
взял у Джейн клетчатый плед и задрапировал больного ниже пояса.
Тот не возражал. Здесь никто не умел спорить. Почти.
Старик и поведал мне историю превращения планеты в
аквариум. Началось все с умника, давшего роботам мозги.
Колонисты попервах торжествовали - пусть железные чурки строят
нам коммунизм, а мы не будем ни пахать, ни сеять, а лишь
срывать плоды с щедрого кибернетического древа. Взвалим обузу
на стальные плечи! И роботы делали все. Пока не изобрели
механизм воспроизводства и не заполонили недра планеты, не
перестроили ее в куб и не засадили своих создателей в аквариум.
Так они стали для людей робогами.
Запомните, мальчишки, никогда и никому не отдавайте нашу
тяжкую мужскую ношу работы и воспроизводства!
В молодости мне не нужны были слова, хватало разворота
плеч.
- Не думай, Ваня, есть вещь, которую мы делаем своими
руками. Мы пошли против самих робогов! - проницательный старик
заулыбался. - Поначалу робоги ломали наши изделия, но мы их
собирали снова и снова.
Я оглянулся. За спиной теснился весь городок - физиономии,
что чайники.
- И мы победили, Ваня. Смотри!
Старик распахнул шкаф.
Побери меня Большая Комиссия! Никогда не видел такого
разнообразия унитазных бачков. Инкрустированные, под малахит,
из чистого золота. Проклинал бы себя всю жизнь, если бы не
выразил в тот миг полного восхищения.
- Уверен, в будущем робоги нам позволят делать и унитазы!
Только не дожить мне до великого дня...
По небритой щеке сверкнула слеза.
- Увы, Ванечка, недолго мне любоваться этой красотой.
Вывих ноги - при коммунизме это смертельно.
Старик поник. Остальные потупились.
- Раньше у нас хоть были специальные учреждения, где
человека готовили к встрече со смертью, где каждый мог спокойно
умереть. Больницами назывались. А теперь больных просто...
Запахло машинным маслом. Стена с лязгом откатилась в
сторону. Повалил кирпичный дым. Пол задрожал под грохочущими
шагами. Гремя ржавыми крыльями, из провала выскочила хваткая
парочка робогов, под четыре метра каждый. Ухватили крючьями
кресло и поволокли жертву в механическую преисподнюю. Старик
закатил очи горе. Остальные глаза опустили. Я поднялся от
стойки.
- Ваня, не надо! - закричала Джейн, но мы уже сцепились.
Первый развалился сразу, зато второй робог от души махнул
правой, снес колонну левой. Напряженным мускулом пришлось
обгяснить: рыбка ему попалась не по зубам, а если по зубам, то
кастетом.
Робог рухнул. Я вышвырнул металлолом, задвинул стену,
вправил старику ногу, а Джейн, раскрасневшаяся, строгая,
наладила тем временем выход на улицу. Как ловко она управлялась
с этими баранами! Я не мог налюбоваться. С тройкой напавших
робогов разобрался машинально. Шустрые. Но сотый калибр
удивительное оружие.
На организацию бучи против господства робогов оставались
секунды. Планета уже получила сигнал - в ее аквариуме завелась
чересчур боевая рыбка. И для революции здесь было лишь одно
подходящее место.
Рука на сканфере, унитазный бачок за спиной - к
патриотической речи все готово. Но чем пронять сердца
американцев?
Воздел бумажку в миллиард долларов. Ноль эмоций. Напомнил:
ваши славные предки делали лучшие в мире автомобили, компьютеры
и унитазные бачки. Они продавали хлеб самой России. Ничего.
- Проснись, американец! За тебя работает масломазый. Тобой
помыкает баба. За мной, и мы перекуем куб на шар!
Никто не расправил плечи.
Я смело бросился в историю.
- Мужики, вспомним великую дату - Четвертое июля!
Клоун на кладбище - так я выглядел. Только рыжий
заухмылялся.
- Эй, рыжий, в твоей душе не погибла гордость за славный
день?
- Ты скажешь, Ваня.
- Это был знатный денек.
- Еще какой! - рыжий расплылся до ушей и зашептал мне в
ухо. - Не пойму, Вань, как ты узнал, что четвертого июля я
попробовал сразу с тремя... ну, ты понимаешь.
И рыжий начал расписывать свои грязные штучки. Да-а, такой
он, коммунизм. По молодости у вашего деда тоже всяко бывало,
гулял, заглядывал на знаменитую планетку Бледная Ляжна, но
рыжий переплюнул все. Слушал с отвращением его мерзости, а сам
наблюдал, как батальон рогатых робогов надвигался на городок.
Оставалось взять последний аккорд.
- Эй, ты, сопляк! - ткнул я пальцем в ковбоя. - Быстро ко
мне!
Красавчик сделал пару шагов и остановился. В нем еще
плескались ошметки мужской гордости. Тогда отстегнув сканфер, я
стал обзывать парня последними словами Ковбой был великолепен.
Точеная фигурка, пальцы играют по бедру, скрип зубов. Только
губы дрожат. До чего пал американский герой - он не мог
пристрелить безоружного человека. Пришлось выложить каре.
- Гляди, Джейн, чего стоит твой сосунок.
Выпад змеи, блеск молнии - все слилось в одно движение.
Мастерский выстрел - я успел сместиться всего-то метров на
пять, зато с каким грохотом, в плеске воды, в брызгах осколков,
посыпался унитазный бачок!
1 2 3 4