Она умела водить. Грузовик летел по дороге, разбрасывая брызги зеленого мха.
– Только бы она не затормозила, – сказал я вслух, а то мы исчезнем у нее под задней осью.
– Правильно, – хмыкнул Док с заднего сиденья. – Подбадривай команду.
За поворотом дорогу перекрыла цепочка Креозотов. Шейла даже не снизила скорость. Грузовик прорезал их, как секач капусту.
У перекрестка Шейла развернула грузовик и подъехала к нам.
– Больше Креозотов нет. По крайней мере из нашего стада. – Она посмотрела на меня так пристально, что мне стало неловко. – Поосторожнее там, солнышко.
Меня вдруг окатил прилив нежности к ней. Выскочив из машины, я вспрыгнул на подножку грузовика.
– Спасибо тебе, Шейла. И будь осторожной сама. Мы через пару дней вернемся.
– Я рада, что ты к нам попал, Ник Атен. Ты знаешь, что ты необыкновенный?
Она поцеловала меня в губы. Мозаика присвистнул.
– Вот тебе… – Она улыбнулась. – И помни, что там, откуда ты это получил, есть еще гораздо больше. – Она сжала мою руку, лежащую на дверце. – Ник, когда ты вернешься, я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы ты захотел с нами остаться.
Она еще раз поцеловала меня, охватив мою голову ладонями, а я стоял, не зная, что сказать. Такая она была красивая с этими лентами черных волос, которые развевал ветер.
– Теперь проваливай с моей машины. Ник Атен. Тебя ждет дорога.
Вытерев глаза, она дала газ, и грузовик полетел, виляя, по дороге к лагерю.
Дорога до Уэйбича долгая, ровная и скучная. Шестьдесят миль мы ехали не останавливаясь. Ни Креозотов, ни лагерей уцелевших мы не видели. Хотя однажды увидели вдали что-то вроде гигантского бублика посередине поля.
В бинокль я рассмотрел, что это кольцо из мертвых Креозотов – сотен мертвецов, наваленных друг на друга. В центре кольца торчали обгорелые коробки домов.
Кольцо возникло там, где Креозоты навалились на изгородь перед смертью. Меня затошнило, и я отдал бинокль Доку.
Мы ехали дальше. Док и Мозаика сидели тихо. Я знал, о чем они думают. Много ли времени пройдет, пока Креозоты нападут на их лагерь?
В пяти милях от Уэйбича мы миновали десяток престарелых Креозотов, хромающих по дороге в сторону города.
Волосы у них отросли белыми гривами. Эти, наверное, были слишком больны, чтобы присоединиться к прежним миграциям взрослых.
Уэйбич оказался городом-призраком. Пляж был таким, каким я его и помнил, и пирс тянулся над песками. Папа нас туда водил с Джоном в детстве.
– Кажется, Господь не оставил нас милостью, – сказал я. – Дал нам отличный кусок.
Город был не тронут. Даже супермаркет был заперт и будто ждал, пока придет, насвистывая, менеджер и откроет его, как ни в чем не бывало.
Мы нашли грузовик на ближайшем угольном складе, и я стал пытаться его запустить. С ДНЯ ПЕРВОГО прошло больше полугода. Машины остались на месте, но шины спустили и аккумуляторы сели. Почти всюду топливо испарилось за время жаркого лета. Еще год-другой – и все эти машины рассыплются в ржавую пыль.
Работа требовала времени, но была простой. За три дня мы запустили грузовик и прицепили к нему большой трейлер. Потом нагрузили в него достаточно бочек солярки, чтобы Полольщики Лейберна могли пережить зиму. Из супермаркета взяли еду и одежду. Я даже нашел в машине место для флакона духов в подарок Шейле.
– Когда мы расскажем об этом Боссу, – сказал Док, загружая в трейлер мешки риса, – он направит сюда целую банду, чтобы очистить город.
На четвертый день мы поехали обратно. Впереди шел грузовик, я ехал на “хонде” сзади. Вокруг меня на всех сиденьях громоздились коробки консервов и шоколада.
Всю дорогу я не переставал улыбаться, воображая счастливые лица ребят, когда мы въедем в лагерь. И подмигивал сам себе в зеркало заднего вида:
– Ну, Ник, вот что значит быть Санта-Клаусом.

Глава сорок третья


Лестница в небо

Я ехал, подпевая ленте в магнитоле машины. Рядом со мной стояла открытая коробка шоколадных конфет. Впереди грузовик, где ехали Док и Мозаика, тащился под нагрузкой, от которой оси трещали.
“Веселый солнечный народ”… и меня среди него посчитайте! Я пел так громко, что руль дрожал в ладонях. “Весеееелый! Соолнечный!”
Почти уже дома. Впереди из-под грузовика вырвался клуб дыма.
– Помедленнее, ребята! Нам не надо успевать на паром… А, черт!
Что-то там не так. Грузовик мчался, хлеща по окрестным деревьям, сшибая ветви.
Дорога была такой узкой, что мне только и было видно, что поросль и летящий впереди грузовик.
Боже мой! У них отказали тормоза. Я вцепился в баранку, шины скользили по слякоти. Мы ехали вниз по склону. Еще сто ярдов – и дорога выравнивается за полмили до лагеря.
Если Мозаика сохранит хладнокровие, он просто съедет с холма, а на ровном месте затормозит коробкой передач.
Как же. Дело было не в тормозах. Мозаика давил на газ, гоня грузовик быстрее, чем тот мог ехать безопасно, будь за рулем хоть сам святой Христофор.
Мозаика ни от чего и не убегал. Он ехал навстречу.
Я припустил за грузовиком, надеясь только, что он не свалится в кювет. Мозаика ехал куда-то, где хотел оказаться вчера.
Вниз по холму, всплеск воды в луже, на плоский участок, деревья отступили – и я увидел то, что видел Мозаика.
– Нет. Нет. Не верю… Гады… Ах вы, гады!
Пять дней назад мы тронулись в путь, оставив лагерь, где было больше сорока человек в возрасте от нескольких недель до девятнадцати лет.
Мы вернулись туда, где не было ни лагеря, ни людей.
Грузовик юзом затормозил. Док и Мозаика выскочили и побежали к порванной изгороди. Я остановил машину и бросился за ними.
Вороны тяжело взлетали, дикие собаки отскакивали с нашей дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96