это чужаки, которые прокралис
ь в лагерь, набили мешки всем, что смогли хапнуть, и теперь делают ноги дом
ой, унося с собой наши припасы, которые мы три дня волокли сюда н своем гор
бу.
Я сократил разрыв до ста шагов, когда они просекли, что я их догоняю. Тридц
ать шагов. Они дернулись посмотреть, как я настигаю их.
А я таки их настигал Ц и быстро.
Нас разделяло двадцать шагов.
Трое бегущих были одеты в обычные лохмотья беженцев. На одном пиджак от к
остюма с тренировочными штанами, на другом Ц футбольные шорты и свитер.
Третий Ц в футболке и в штанах вроде как от спецовки, подвязанных оранже
вой лентой, и в вязаной шапочке. Вся одежда была рваной и такой грязной, бу
дто они валялись в жидкой грязи.
Они поняли, что от меня им не убежать с этими мешками, набитыми консервами
и всякой всячиной, но нагнули головы и припустили, перебирая ногами. Они д
обыли свой приз и не собирались легко его отдать. У одного свалился ботин
ок, но он не остановился.
Пятнадцать шагов. Господи, я их уже нюхом чую. Воняет, будто они спят в дерь
ме.
Десять шагов.
Тут-то до меня дошло, что когда я их догоню, окажусь один против троих. Може
т быть, у них есть оружие. Только им будет трудно его вытащить, держа мешки
в объятиях, как перед туром вальса.
Я сумел набрать воздуху и крикнуть:
Ц Стой или я стреляю!
Они молча продолжали бежать.
Я мог остановиться и свалить всех троих пулей в спину. Но я знал, что спосо
бен хладнокровно стрелять в человека не больше, чем быть собственной баб
ушкой.
Я понял, что они уносят то, что для нас важнее самих воров. С ними-то что нам
делать? Арестовать? Оштрафовать? Направить на общественные работы по чис
тке обуви?
Я почти поравнялся с ними.
То, что я сделал потом, было приемом запрещенным, но элегантным в своей про
стоте.
Я шагнул в сторону и подцепил ногой за ногу первого из них. Он полетел голо
вой вперед, перекатившись через мешок с криком “Ох!”, когда у него перехва
тило дыхание от удара. Звякнули банки в мешке.
Я пододвинулся ко второму и проделал с ним то же самое. Он полетел клубком
рук и ног, тоже охнул, выдохнув от удара о землю.
Я подобрался к третьему, который был в вязаной шапочке. На покрытом грязь
ю лице блестели черные глаза. Он даже не знал, что я здесь Ц или ему было вс
е равно. Он прижимал мешок к груди, как отец своего первенца, защищая от ур
агана.
Это будет просто. Я выставил ногу. Мужик перепрыгнул и побежал дальше. Я до
гнал, снова подставил ногу, он дернулся в сторону и все еще бежал.
К черту.
Я перебросил винтовку в одну руку, схватил этого типа за шиворот и рванул
на себя.
Футболка порвалась, но этот тип потерял равновесие, а инерция и мешок в ру
ках доделали остальное. Его неуклюже развернуло на одной ноге, и он полет
ел на спину, прижимая мешок к груди. Посыпались банки с ветчиной.
Я нагнулся над ним, запыхавшись. Он втягивал в себя воздух, как человек с п
риступом астмы. Я нагнулся снять с него мешок, чтобы ему было легче дышать.

В тот же миг он ударил ногой, целясь мне по яйцам. Я сумел отклонить удар в ж
ивот. Мужик бил из сидячей позиции, а потому не очень сильно, но все равно б
ыло больно.
Теперь мы оба были на ногах. Этот тип замахнулся кулаком. Я в ответ. Он явно
был не в лучшей форме для драки, но сделал что мог.
На третьем ударе в лицо он свалился плашмя.
Ц Я не хочу с тобой драться, Ц выдохнул я. Ц Разойдемся каждый своей дор
огой… без глупостей… только отдай продукты.
Ц Ага! Ц заверещал мужик. Ц Тебе только продукты отдать, да? Иди, бери, чт
о хочешь! Имей меня! Имей, и покончим с этим!
Ц Да… что ты несешь? Ц Я встряхнул головой, не понимая. Ц Вставай и вали
отсюда. Мне ничего другого не надо.
Голос у него был тонкий и надтреснутый.
Ц А то давай, имей! Трахни, ты, сунь свои пять сантиметров, и хватит разгово
ров!
Два кулака в цыпках взлетели вверх, рванули футболку на груди.
Тут я понял свою ошибку.
Это был не “он”, а “она”. Девушка лет двадцати. Она схватила себя за груди, н
аставляя их на меня.
Ц Давай! Ц прохрипела она. Ц Мы же, девчонки, любим, чтобы нас сперва поп
инали! Хочешь сначала прикладом своей винтовки? Ну давай, манай меня, любо
вничек. Только на этот раз потом перережь мне глотку, а то я по горло уже сы
та. Тошнит меня от вас!
Она верещала, как двигатель, когда включают реверс, меняя громкость и тем
бр. Она лежала передо мной на спине, сжав груди в два пика с заостренными с
осками. Шапочка слетела, рассыпав длинные волосы, которые когда-то были к
расивы, всего несколько дней назад. Из ссадины на щеке от моего кулака кап
ала кровь.
Но хуже всего были глаза. Они пылали ненавистью ко мне, к миру, к Богу, ко все
м.
Я скорчился, держа в руке винтовку, прикрыл рукой глаза и затрясся.
Подбежавшие Стивен, Дин и Виктория увидели лежащую девушку, которая исте
рически хохотала, и меня, всхлипывающего по-детски, и слезы жгли глаза, ка
к угли.
Пойманную троицу составляли мальчик лет тринадцати, мужчина двадцати д
евяти (когда-то он был учителем музыки) и двадцатилетняя девушка, студент
ка Манчестерского университета. Странную мы представляли собой группу,
сидя на пустоши и стараясь сообразить, что же делать дальше.
У Виктории мозги сработали куда надо. Она открыла перочинным ножом три б
анки персиков и дала нашим трем пленникам. Они жадно выпили сок и стали жр
ать персики, таская золотистые ломти грязными пальцами. Они облизывали п
альцы, чтобы не потерять ни капли драгоценного сока, и скоро на пальцах не
осталось грязи, будто на них были черные перчатки без пальцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170