На своем веку я встречал объяснения во сто крат безумнее.
— Я не об этом, Джед, — отрезал Джонатан. — Неважно, кто еще в этом замешан, но ясно одно: я не верю, что Нэнси рассказала все об исчезновении своих детей семь лет назад.
Лендон поднял бровь. Джед глубоко нахмурился. Увидев их лица, Джонатан нетерпеливо хлопнул рукой по столу.
— Я не говорю, что эта девушка виновна. Я говорю, что она знала больше, чем рассказала, — может, сама того не понимая. Посмотрите на ее фотографии в зале суда. Совершенно пустое, невыразительное лицо. Прочтите показания. Ради бога, прочтите показания на суде. Этой девушки там словно вообще не было. Формально адвокат мог опровергнуть обвинение, но это не значит, что он не позволил окружному прокурору изводить ее. Этот процесс — грязь, а вы пытаетесь его воспроизвести.
— Я пытаюсь отгородиться от ваших теорий, ведь они лишь теории. И делать свою работу, которая заключается в том, чтобы найти этих детей, мертвых или живых, и выяснить, кто их похитил. — Джед явно потерял терпение. — Сначала вы говорите, что она слишком больна для допроса, теперь — что она знает больше, чем говорит. Послушайте, Джонатан, вы сами сказали, что написание книги о сомнительных вердиктах для вас хобби. А вот для меня чужие жизни не хобби, и я здесь не для того, чтобы помогать вам играть в шахматы с законом.
— Подождите. — Лендон положил руку на плечо шефа. — Мистер Ноулз, Джонатан… по-вашему, любые знания Нэнси о смерти своей первой семьи могут помочь нам найти детей Элдриджей?
— Точно. Но проблема в том, как извлечь эти знания, а не вогнать их глубже в ее подсознание. Доктор Майлз, вы считаетесь специалистом в использовании амитала натрия, верно?
— Да.
— Можете ли вы заставить Нэнси рассказать не только то, что она знает о событиях сегодняшнего утра — а я подозреваю, о них она не знает ничего, — но и о прошлом? Выдать информацию, о которой она сама не подозревает?
— Могу.
— Тогда, если она не может сказать ничего вразумительного о Майкле и Мисси, я умоляю вас попробовать.
Когда через час Дороти снова пустили в дом, большая комната и кухня были пусты. Только Берни Миллс, полицейский, по-прежнему дежурил у телефона.
— Они все там. — Он кивнул в сторону гостиной. — Там происходит что-то странное.
Дороти поспешила по коридору, но, заглянув в комнату, остановилась в дверях как вкопанная. Приветствие, которое она уже собиралась произнести, замерло на губах.
Нэнси лежала на диване, голова покоилась на подушке, и со всех сторон было подоткнуто одеяло. Рядом сидел похожий на врача незнакомец и тихо с нею разговаривал. Глаза Нэнси были закрыты. Неподалеку на диванчике примостились измученный Рэй и мрачный Джонатан. За столом расположился Джед Коффин. В руке он держал микрофон.
Сообразив, что происходит, Дороти опустилась на стул, даже не сняв пальто. Она сунула замерзшие руки в глубокие боковые карманы и машинально вцепилась в клочок сырой пушистой шерсти, который нащупала в правом кармане.
— Как вы себя чувствуете, Нэнси? Вам удобно? — Голос Лендона был спокоен.
— Я боюсь…
— Почему?
— Дети… дети…
— Нэнси. Давайте поговорим о сегодняшнем утре. Вы хорошо спали ночью? Когда вы проснулись, вы чувствовали себя отдохнувшей?
Голос Нэнси был задумчивый.
— Мне снился сон. Мне снилось много снов…
— Что вам снилось?
— Питер и Лиза… они были бы такие большие… они умерли семь лет назад… — Она начала всхлипывать. Джонатан положил свою железную руку Рэю на плечо и усадил на место. И вдруг Нэнси закричала: — Как я могла их убить? Они же мои дети! Как я могла их убить?..
15
Прежде чем встретиться с Джоном Крагопулосом в офисе, Дороти запудрила следы слез. Она изо всех сил старалась убедить себя, что показ дома Ханта станет некоей отдушиной — хоть на время она сосредоточится на чем-то другом и перестанет думать о детях, перестанет искать ниточки к их местонахождению. Какие ниточки?
Обычно перед показом недвижимости она возила перспективных клиентов на короткую экскурсию по местности — пусть полюбуются пляжами и озерами, пристанью, величавыми старыми домами, разбросанными между Крэнберри-хайвей и заливом, захватывающим видом с башни Маушоп, древними городскими достопримечательностями.
Но сегодня, когда мокрый снег отбивал барабанную дробь на крыше и окнах машины, когда небо почернело от туч, а холодный морской воздух пробирает до мозга костей, Дороти направилась прямиком к Дозорной Вышке.
Как же сложно сосредоточиться! Она была рассеянна и потрясена. Ей, женщине, которая не плакала годами, приходилось прикусывать губы, чтобы сдержать слезы. На ее плечах лежал непосильный груз, груз горя и страха, который ей не снести в одиночку.
Ведя машину по коварной, скользкой дороге, Дороти то и дело бросала взгляды на сидящего рядом мужчину со смуглым лицом. Джону Крагопулосу шел пятый десяток. У него было телосложение штангиста, но манеры отличались врожденной изысканностью, которую подчеркивал легкий акцент.
Он сказал Дороти, что они с женой недавно продали свой ресторан в Нью-Йорке и следующий решили приобрести в местечке, где захотят обосноваться насовсем. Они мечтали поселиться там, где зимой их бизнес будут поддерживать зажиточные пенсионеры, а летом — туристы.
Подумав, Дороти ответила:
— Я бы никогда не порекомендовала вложить деньги в ресторан на другом берегу Кейпа. Сейчас там просто скопище мотелей и пиццерий, жуткое место, а этот берег — прелесть. Дозорная Вышка станет отличным рестораном и гостиницей. В тридцатые годы ее реконструировали и превратили в сельский клуб. Правда, в то время у большинства людей не было денег, чтобы вступать в дорогущие клубы, и он не прижился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51