Я помню свой ответ:
— Все, что папочка хочет — это жить вместе с нами всегда.
Как же все иначе у Джека! Конечно, он с трудом помнит своего отца, но он действительно любит Алекса.
У меня есть темно-зеленый чесучовый брючный костюм, изящный, но не вычурный. Я решила надеть его сегодня вечером. Живя в Нью-Йорке, Алекс и я взяли привычку несколько раз в неделю выходить в город поужинать. Няня приходит, когда я читаю Джеку его книжки, а затем мы с Алексом идем в «Нириз», наш любимый ирландский паб, или, если нам захочется чего-нибудь мучного и сладкого, то в «Иль-Теннилле». Иногда мы ходили с друзьями, но чаще всего мы ужинали только вдвоем.
«С тех пор как мы переехали сюда на прошлой неделе, ощущение, что мы молодожены, определенно поубавилось», — подумала я, накладывая тени на веки и крася губы.
Я помыла волосы и решила оставить их распущенными, зная, что это нравится Алексу. Я прикрепила мою любимую изумрудную брошь и надела золотые серьги, подаренные мне Ларри на первую годовщину нашей свадьбы. Ларри… как грустно, что память о тех немногих радостных годах, проведенных с ним, навеки испорчена тем, что на смертном одре он вырвал у меня то обещание.
Я не услышала, как вошел Алекс, и не знала, что он уже здесь, пока не почувствовала его руки, обвившиеся вокруг меня. Он засмеялся моему испуганному изумлению, а затем повернул меня к себе. Его губы нашли мои, и я страстно ответила на его объятия.
— Я соскучился по тебе, — сказал он. — Это глупое снятие показаний становится бесконечным. Я просто должен был уехать домой, хотя бы на ночь.
Я пригладила ему волосы.
— Я рада, что ты приехал, — сказала я. В комнату вбежал Джек.
— Ты не поздоровался со мной, — закричал Джек.
— Я думал, что ты уже спишь, — сказал Алекс и, смеясь, схватил его в охапку, так что его сильные руки обнимали нас обоих.
Я чувствовала себя так хорошо и так спокойно, что на несколько часов была способна притвориться, что так оно и было.
Несколько человек остановилось возле нашего столика в «Кафе Гранд». Оказалось, что это друзья Алекса из Клуба верховой езды Пипэка. Каждый из них высказал огорчение по поводу вандализма и сожаление по поводу того, что я нашла тело Джорджет. Алекс ответил, что мы подумываем вернуть дому старое название «Ноллкрест», и уверил каждого из них в том, что:
— Когда Силия над ним поколдует, у нас появится хорошее место для проведения вечеринок.
Когда мы остались одни, Алекс улыбнулся и сказал:
— Ты не можешь осуждать меня за надежду.
Тогда-то я и сказала ему о том, что приходил прокурор и что детектив Уолш следил за мной и сказал, что я что-то подозрительно быстро добралась до дома от Холланд-роуд.
Я смотрела, как напряглись мускулы на лице Алекса и выступили темно-красные пятна румянца на его скулах.
— Ты хочешь сказать, что тем людям нечего больше делать, как беспокоиться о том, как это тебе удалось так быстро доехать домой в таком полубессознательном состоянии?
— Это еще что, — ответила я и рассказала ему об убийстве и о том, что я, должно быть, проезжала мимо того участка примерно в то время, когда садовника убили. — Алекс, я не знаю, что делать, — почти шептала я. — Они говорят, что все это связано с нашим домом, но, клянусь тебе, они смотрят на меня так, будто я повинна в смерти Джорджет.
— О, Силия, это просто глупо, — возразил Алекс, но увидел, что я снова была на грани срыва. Дорогая, — сказал он, — я полечу завтра вечерним рейсом в Чикаго. Съезжу завтра утром в Морристаун и поговорю с этим прокурором. У него, черт возьми, хватило наглости позволить одному из своих детективов следить за тобой. У него, черт возьми, хватило наглости показываться у тебя на пороге и спрашивать, где ты была, когда убили садовника. Я с ними быстро разберусь.
С одной стороны, я почувствовала благодарность.
«Мой муж хочет сражаться вместе со мной, — подумала я.
С другой стороны, что подумает Алекс, когда в следующий раз придет Джеф Макингсли или Уолш, а я откажусь отвечать на их вопросы по причине того, что могу навлечь на себя подозрение? Я ведь уже соврала им о стрельбе из пистолета и о Джорджет, объясняющей мне дорогу к Холланд-роуд.
Я не могу ответить даже на самые простые вопросы, как, например:
— Миссис Нолан, приходилось ли вам когда-нибудь бывать в Мендхеме до вашего дня рождения в прошлом месяце? Были ли вы когда-нибудь на Холланд-роуд до прошлого четверга?
Ответишь на эти вопросы и возникнет еще масса других».
— Силия, тебе нечего беспокоиться, это смешно, — сказал Алекс.
Он потянулся через стол, чтобы взять мою руку, но я ее отдернула и стала доставать из сумочки носовой платок.
— Может быть, сейчас не лучшее время останавливаться у вашего столика, Силия. Вы, кажется, расстроены, — раздался голос. Я подняла глаза. Это была Марселла Уильямс. Ее голос был добрый и успокаивающий, но ее глаза, полные любопытства, выдавали ее возбужденность всем происходящим с нами, в то время как мы с Алексом были явно опечалены.
Мужчина, стоявший рядом с ней, был Тэдом Картрайтом.
49
Во вторник, в 16.30, не успел Джеф Макингсли вернуться в свой офис, как ему позвонил сержант Эрли: он только что выяснил: Робин Карпентер была единокровной сестрой Чарли Хетча.
— В пять часов я собираю пресс-конференцию, — ответил ему Джеф, — попроси ее прийти ко мне к шести часам. — А еще лучше, если бы ты смог подвезти ее.
Как Джеф и ожидал, вопросы на пресс-конференции были жесткими.
— В округе Моррис менее чем за неделю произошло два убийства, оба в домах стоимостью более миллиона долларов. Существует ли связь между этими смертями? — спросил журналист из газеты «Рекорд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106