Угрозы были связаны с ее работой над документальной программой «Сенатор Абигайль Дженнингс. Биографический очерк». Передача должна выйти в следующую среду, ее готовит студия кабельного телевидения «Потомак».
Как раз такая реклама сейчас необходима Абигайль!
— Сожалею, — пробормотала Пэт. — Я пыталась не допустить репортера к записке.
— А вам не пришло в голову позвонить вместо полиции мне? Честно говоря, я считал вас более сообразительной, чем вы оказались этой ночью. Мы могли нанять частных детективов, охранника, который присматривал бы за вашим домом. Угрожал-то, наверное, какой-то чокнутый, а теперь весь Вашингтон сгорает от любопытства: кто и почему так ненавидит Абигайль?
Он прав, подумала Пэт и повторила:
— Сожалею. Но когда вы обнаруживаете, что у вас в доме побывал какой-то псих, и опасаетесь, что он спрятался в шести футах от вас, на веранде, то, по-моему, звонок в полицию — вполне естественная реакция.
— Ладно, бесполезно обсуждать это, пока мы не определили размер ущерба. Вы видели фильмы Абигайль?
— Да, и отобрала несколько чудесных кусков для монтажа.
— Вы не говорили Абигайль о поездке в Эйпл-Джанкшен?
— Нет.
— Думаю, если вы все-таки достаточно сообразительны, то вообще не скажете ей об этом! Хватит с нее и того, что случилось с вами!
Не попрощавшись, Пелхэм бросил трубку.
* * *
По давно укоренившейся привычке Артур ежедневно ровно в восемь шел в булочную за горячими рогаликами, а на обратном пути покупал газету. Но сегодня он поступил наоборот. Ему так не терпелось узнать, есть ли в газете что-нибудь о взломе, что сначала он направился к газетному киоску.
Есть — и на самой первой странице! Он прочел сообщение, наслаждаясь каждой фразой, потом нахмурился. Репортер ни словом не обмолвился о тряпичной кукле Энн. По замыслу Артура, кукла должна была послужить и напоминанием о насилии, совершенном в этом же доме, и предостережением, что оно может повториться.
Он купил два рогалика с маком и направился обратно, к покосившемуся дому в трех кварталах от булочной, и поднялся в свою мрачную квартиру на втором этаже. Всего в полумиле отсюда проходила Кинг-стрит с дорогими ресторанами и роскошными магазинами, но этот район был убогим и запущенным.
Дверь в спальню Глории была открыта, и Артур заметил, что она уже одета в ярко-красный свитер и джинсы. Недавно у нее появилась новая приятельница — бесстыжая девица; она учила Глорию пользоваться косметикой и даже уговорила ее остричь волосы.
Глория не повернулась, хотя наверняка слышала, что кто-то вошел. Артур вздохнул: в последнее время Глория от него отдалилась, замкнулась в себе, а иногда даже проявляла нетерпение, когда он обращался к ней. Вот, например, вчера вечером он начал рассказывать, что старой миссис Родригес трудно глотать лекарства, и ему, Артуру, приходится растирать таблетки, а потом давать ей немного хлеба, чтобы перебить горечь. Не дослушав, Глория перебила его: «Отец, можем мы хоть раз в жизни поговорить о чем-нибудь, кроме дома для престарелых?» А потом ушла в кино с кем-то из девушек с работы.
Артур положил рогалики на тарелку и разлил кофе по чашкам.
— Завтрак на столе, — объявил он.
Глория торопливо вошла в кухню. Она уже надела пальто и держала под мышкой сумку, словно ей не терпелось поскорее уйти.
— Доброе утро, — ласково приветствовал ее Артур. — Моя девочка сегодня такая хорошенькая.
Глория даже не улыбнулась в ответ.
— Как фильм? — поинтересовался он.
— Нормально. Послушай, не покупай мне больше рогаликов и булочек. Я буду завтракать на работе, как все.
У Артура упало настроение — он очень любил завтракать с Глори. Должно быть, дочь почувствовала, что он огорчен, потому что выражение ее лица смягчилось.
— Ты так добр ко мне, — сказала она, и ее голос прозвучал немного печально.
После ухода Глории Артур долго сидел, уставившись в пространство.
Прошлая ночь его измотала. После стольких лет оказаться в том самом доме, в той самой комнате, уложить куклу Глории именно на то место, где когда-то лежал ребенок... Когда Артур пристроил куклу у камина, подогнув правую ногу под тряпичное туловище, на мгновение ему почудилось, что стоит обернуться — и он снова увидит распростертые на полу тела мужчины и женщины...
Глава 13
После звонка Лютера Пэт встала, сварила кофе и занялась сценарием передачи. Она решила сделать два варианта: один, который включал бы экскурс в детство и юность Абигайль в Эйпл-Джанкшене, и другой, начинающийся со свадебного приема. Чем больше Пэт размышляла, тем более справедливыми казались ей гневные слова Пелхэма. Ему стоило таких трудов уговорить Абигайль на сотрудничество, а тут эта скандальная «реклама»! «Хорошо хоть, я догадалась спрятать куклу», — подумала Пэт.
В девять часов она отправилась в библиотеку прокрутить оставшиеся фильмы. Лютер прислал смонтированные отрывки материалов о деле Элеонор Браун. Вот Абигайль выходит из зала суда после вынесения приговора и преисполненным сожаления голосом делает заявление для прессы:
— Это очень печальный для меня день. Надеюсь только, что у Элеонор все-таки достанет порядочности признаться, куда она спрятала деньги. Эти средства предназначались на ведение моей избирательной кампании, но, что гораздо важнее, это был дар людей, которые верят в поставленные мной цели.
Какой-то репортер спрашивает:
— Скажите, сенатор, следует ли считать заведомой ложью заявление Элеонор Браун о том, что ваш шофер позвонил ей и попросил поискать ваше кольцо?
— Мой шофер в то утро возил меня на собрание в Ричмонд. Кольцо было у меня на пальце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92