После такого признания все окончательно уверились, что вице-президент уже никогда не вернется к своим обязанностям. Усаживаясь на место, президент улыбнулся Абигайль. Эта улыбка напоминала что-то вроде молчаливого благословения.
* * *
— Ну как, понравилось? — спросил Сэм по дороге домой. — Этот драматург за твоим столиком, кажется, совершенно тобой очарован. Сколько раз он приглашал тебя танцевать — три или четыре?
— Столько же, сколько ты приглашал леди сенатора. А как вышло, что ты оказался за одним столом с президентом? Это ведь великая честь, да?
— Да, это место всегда считалось почетным.
Между ними возникло какое-то странное отчуждение. Внезапно вечер утратил свое очарование. Какова истинная причина любезности Сэма? Для чего он добился приглашения для нее? Чтобы познакомить с важными вашингтонскими персонами? Может быть, он просто чувствует себя обязанным помочь ей здесь на первых порах, прежде чем навсегда исчезнет из ее жизни? Эти вопросы мучили Пэт.
Он подождал, пока девушка откроет дверь, но отказался зайти чего-нибудь выпить.
— У меня завтра тяжелый день. В шесть утра улетаю в Палм-Спрингс — обещал провести там рождественские каникулы с Карен и Томом. А ты не собираешься на Рождество в Конкорд?
Ей не хотелось говорить ему, что Вероника с Чарлзом отправились в круиз по Карибскому морю.
— Мне придется заняться работой.
— Тогда давай отпразднуем Рождество после выпуска передачи. И тогда же я вручу тебе подарок.
— Это было бы чудесно. — Пэт надеялась, что ее голос звучит так же ровно и дружелюбно, как его. Нельзя допустить, чтобы Сэм понял, какой несчастной она себя чувствует.
— Ты была сегодня восхитительна. И ты бы очень удивилась, если бы узнала, сколько гостей говорили о тебе.
— Надеюсь, все они были моими ровесниками. Спокойной ночи, Сэм. — Она толкнула дверь и вошла в прихожую.
— Проклятие, Пэт! — Он шагнул следом и, обняв, повернул ее, чтобы видеть лицо девушки. Жакет соскользнул с плеч Пэт и упал на пол. Сэм прижал ее к себе.
Она обвила руками его шею, провела по воротнику пальто, коснулась прохладной кожи под шарфом и зарылась пальцами в густые волнистые волосы на затылке.
— Любимый, — прошептала она, — я так по тебе скучала.
Сэм вздрогнул, словно его ударили, резко выпрямился и отступил на шаг. Пэт смятенно уронила руки.
— Сэм...
— Прости меня, Пэт... — Он вымученно улыбнулся. — На мою беду, ты чертовски привлекательна. Да и на свою тоже...
Несколько долгих мгновений они стояли, молча глядя друг на друга. Вдруг Сэм схватил ее за плечи.
— Неужели ты считаешь меня мерзавцем, способным начать с того, чем у нас все тогда кончилось? Я не собираюсь подкладывать тебе такую свинью, Пэт. Ты прелестная молодая женщина. Через полгода отбоя не будет от молодых перспективных поклонников, добивающихся чести обеспечить тебе ту жизнь, какой ты заслуживаешь. А у меня все в прошлом. На последних выборах я едва не потерял свое кресло. И знаешь, что сказал мой соперник? Он заявил: «Пришло время для свежей крови. А у Сэма Кингсли она слишком застоялась. Давайте дадим ему отдохнуть — он так в этом нуждается».
— И ты ему поверил?
— Поверил, потому что это правда. Последние полтора года болезни Дженис вытянула из меня все. Я чувствую себя пустым и разбитым, мне трудно принимать решения по самым пустяковым вопросам. Даже выбор галстука стоит мне больших усилий. Но, слава Богу, одно решение я еще в состоянии принять: я не намерен снова вносить сумятицу в твою жизнь.
— А ты подумал, какой хаос вносишь в мою жизнь тем, что отказываешься в нее вернуться?
Они смотрели друг на друга, не скрывая печали.
— Я просто не могу позволить себе поверить в это, Пэт, — произнес он наконец и медленно пошел к машине.
Глава 15
Глория очень изменилась. Она стала укладывать волосы по утрам, купила себе новую, более нарядную одежду. А недавно даже купила сережки, сразу несколько пар. Прежде Артур никогда не замечал, чтобы ее интересовала бижутерия.
Теперь она отказывалась от бутербродов, которые он давал ей с собой на работу, говорила, что лучше где-нибудь пообедает.
— Одна?
— Нет, отец.
— С Опал?
— Не знаю. Какая разница? — в ее голосе прозвучала незнакомая нетерпеливая нотка.
Глория больше не хотела ничего слушать о его работе. Артур несколько раз пытался рассказать ей, как кашляет и задыхается старая миссис Гиллеспи даже с дыхательным аппаратом, как тяжко ей живется, ведь надежды на облегчение нет. Глория прежде с сочувствием слушала рассказы о его пациентах, соглашалась, когда он говорил, что лучше бы милосердные ангелы поскорее забирали таких больных на небо. Ее участие помогало Артуру выполнять его миссию.
Именно тревожные мысли о Глории лишили Артура обычной осторожности. Вручая Господу миссис Гиллеспи, он допустил ошибку. Артур полагал, что старушка спит, но, когда он выдернул из розетки вилку дыхательного аппарата и склонился над ней в молитве, миссис Гиллеспи открыла глаза. Она поняла, что он делает. Ее подбородок задрожал, и она прошептала: «Пожалуйста, о пожалуйста... Пресвятая Дева, помоги мне...» Артур наблюдал, как выражение ужаса на ее лице сменилось смертной мукой, потом глаза стали пустыми и остекленели.
А миссис Харник видела, как он выходил из комнаты миссис Гиллеспи.
Обнаружила бездыханную миссис Гиллеспи сестра Шиэн. Она почему-то не приняла смерть старой женщины за волю Божию — напротив, настояла, чтобы дыхательный аппарат проверили и убедились, что он работает нормально. Позднее Артур видел ее с миссис Харник. Та была очень возбуждена и, разговаривая с сестрой, то и дело показывала на палату миссис Гиллеспи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92