По-о-жа-а-луйста. Разве тебе не следует отдать мне долг, ведь я заботился о тебе. Смири гордыню. По-о-жа-а-луйста.
Гутрун зажала голову руками, пытаясь унять чудовищное наваждение, терзавшее ее. Удивительно, но где-то сбоку змейкой проскользнула надежда, что все эти мольбы, упреки, увещевания теряют свою мучительную силу. Она словно научилась справляться с ними. Гутрун тут же отогнала эту мыслишку — не хватало, чтобы Тёкк проведала о ней. С другой стороны, Орм действительно был ее другом. Зачем же подвергать его жестокому наказанию из-за такой мелочи как пара слов согласия. Еще хуже и недостойнее сердить Матушку Хель, ведь она заботилась о ней как о родной. Может, и вправду она ее истинная мать?
«Вот куда сумела проникнуть проклятая ведьма», — возмутилась Гутрун и принялась твердить вслух, чтобы заглушить все посторонние мысли:
— Она мне не мать! — Затем выкрикнула изо всех сил:
— Она мне не мать!
Ей надо говорить и говорить, изгоняя прочь предательские мысли. Вон!
В следующий момент Орм зарыдал. Гутрун добавила страсти:
— Ступай назад в Царство Мертвых. Мне безразлично, как с тобой поступят.
Кровавые слезы хлынули по исказившемуся от боли и страха лицу Орма. Его контуры начали таять. Когда они совсем исчезли, издали до Гутрун донеслись рыдания, неясные звуки требовали сочувствия.
Девушка встала с кровати и вновь принялась расхаживать по комнате. Она долго не могла восстановить дыхание — досаждали ужасные, рвущие душу на части крики, долетавшие, казалось, из самых недр земли. Она не выдержала и зажала уши руками.
Не помогло!
Звуки шагов привели Хальд в чувство. Она с трудом приподняла веки. В темнице по-прежнему царил полновесный, беспросветный мрак. Она дернулась, зазвенели цепи, решила, что, может быть, Вафтруднир вернулся? Ётун уже три раза посещал ее, и всякий раз, когда к пленнице возвращалось сознание, Хальд готова была умолять о смерти. Однако в воздухе не ощущалось никакого ледяного дыхания, всегда предвещавшего появление великана. И шаги были куда менее тяжелы.
Она по-прежнему висела, не касаясь пола ступнями — так, как распял ее Вафтруднир. Все равно Хальд, стараясь не обращать внимания на холод и пронизывающую боль, сосредоточилась, бросила мысленный взгляд в коридор. Посетитель был один, вот и все, что она могла понять. Щелкнул замок, распахнулась дверь. С дрожащим светом факела в темницу вошло несколько фигур.
— Я гляжу, Вафтруднир согласился с моей просьбой посетить тебя, Хальд.
Тёкк с удовольствием осмотрела раны, нанесенные во время бичевания, даже поковыряла пальчиком засохшую кровь на бедре пленницы.
— Из твоих мыслей я узнала, что он побывал здесь три раза. Узнала также, что он отказался прекратить мучения. Ах, как красноречиво ты умоляла его об этом! Что ж, условие прежнее, дай слово, — что будешь верна мне и повелительнице Хель. Все эти истязания не доставляют мне никакой радости, Хальд. Так что он посетит тебя в последний раз — это случится через несколько дней, когда у меня дойдут руки, — после чего либо ты примешь мое предложение, либо я навсегда забуду о тебе. Томись здесь в темноте. Поверь, дорогуша, мне труднее сказать, чем сделать это.
Хальд глянула на Тёкк, но ничего не ответила.
— Нет, — произнесла ведьма с усмешкой, — твои мысли подсказали, что ты не веришь, будто я забуду о тебе. Возможно, ты права, а возможно, нет. Но Вафтруднир точно не забудет. Согласись быть моей ученицей, и он больше никогда не причинит тебе боли. Ну как, решилась? — Она осмотрела тело молодой пленницы, затем многозначительно подмигнула ей. — Я обещаю излечить тебя, если Вафтруднир поведет себя слишком… разнузданно.
Служительница Фрейи, как и прежде, проигнорировала намеки и угрозы Тёкк. Постаралась приглядеться, чтобы выяснить, кто еще явился с мучительницей. С ней были двое взрослых и двое детей, по крайней мере, так они выглядели под черными накидками. Неожиданно накидки были отброшены. Хальд решила, что эти существа ей знакомы. Помнится, когда-то она встречалась с ними.
— Ведь… герт? — свистящим шепотком спросила несчастная. — Торфинн?
— Здравствуй, Хальд, — приветствовала ее женщина, оглядывая цепи и раны на теле пленницы. — Ингвар и Тора тоже здесь. Мы все желаем помочь тебе, но сама видишь…
— Да уж, — подтвердила Тёкк. — Если они попытаются сбежать или как-нибудь иначе проявить дерзость и неповиновение, первыми пострадают их дети. А теперь позволь продемонстрировать, насколько они стали покладисты. Торфинн, подойди, — подозвала она мужчину, — я сниму с тебя оковы. Когда ты будешь свободен, я хотела бы, чтобы ты подвел Вельгерт к той стене и заковал ее в кандалы — видишь те, что свисают с потолка? Закуешь жену, возьмешься за себя. Ты все понял?
Тёкк положила руки на плечи Ингвара и не спеша взяла его за горло.
Гнев ударил в сердце воина, однако после того, как он бросил взгляд на жену и на ребенка, решил не спорить.
Тёкк, одной рукой удерживая Ингвара, начала вычерчивать в воздухе руны, не забывая при этом произносить заклятия. Цепи спали с рук Торфинна.
Он почесал запястья, затем неохотно принялся исполнять то, что ему было приказано. Тёкк вновь поместила обе руки на плечах мальчика.
— Шевелись, — поторопила она мужчину, — и помни, что я могу сделать твоему сыну больно. Могу ослепить его на всю жизнь, могу навсегда лишить движения, могу изуродовать до такой степени, что его лицо станет напоминать маску ужаса.
Торфинн взял жену за руку и повел к стене.
— Не делай этого! — воскликнула Хальд. — Не слушайся ее. Лучше убей!
— Неужели отец допустит, чтобы его дети страдали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113