А на нее этот дар свалился внезапно, и только Одину известно, с какой целью. Она, наверное, еще не совсем пришла в себя.
— Пришла, пришла, — откликнулась воительница.
Ульфхильда и Харбард собрали лохмотья, бывшие когда-то ее одеждой, и подошли ближе.
— Я вовсе не намерена просить тебя залатать мои вещи, — обратилась к Ульфхильде Песнь Крови. — Я сама займусь этим. В дороге…
Она села поудобнее, оттолкнув Гримнира. Большинство порезов и ран на ее теле уже не кровоточили и затянулись, кроме ладоней, где мясо было содрано до костей.
— Вот и ладно, — проворчал Харбард и присел рядом с ней. Он принялся внимательно изучать раны на ее теле. Наконец вполне удовлетворенно хмыкнул:
— Никаких повреждений! Оружие этих выродков не причинило тебе вреда, а те раны, что остались от копья, — помнишь, когда ты висела на дереве, — тоже затянулись. Все равно ты учти, что и в зверином обличье тебя тоже могут сгубить.
— Сколько ваших людей погибло? — спросила она, поднявшись.
— Многие сегодня будут пировать в Валгалле, но большая часть жива и невредима.
— А точнее?
— Мы потеряли почти половину войска.
Песнь Крови окинула взглядом поле сражения. Повсюду валялись трупы, многие из них уже были заметно тронуты разложением. На лице Песни Крови прорезался ужас.
— Почти половину?! И все потому, что я не сразу сообразила…
Харбард усмехнулся:
— О чем ты, воительница? Лучше порадуйся тому, что вовремя сообразила и у нас сохранилась половина войска. Вот как следует оценивать сражение.
Песнь Крови попыталась возразить, однако вождь воинов-оборотней жестом остановил ее.
— Вот что еще, — продолжил главный ульфбьерн. — Поклонись Одину и поблагодари его за врученный тебе дар. Те из нас, кто пал первым, оказались слабы в вере. Не так глубоко они познали колдовские чары Отца богов. Те же, кто выжил, теперь во время нападения воинов-скелетов не станут ждать. Сразу обернутся зверьем. Ты еще убедишься, что мы не посрамим честь Одина и нашу славу…
— Айя! — выкрикнула Песнь Крови.
Разом подхватили все, кто находился на поле боя:
— Айя! Айя!
— А ты, Черная Волчица? — спросила Ульфхильда. — Ты будешь сражаться вместе с нами в своем естественном облике?
Песнь Крови подозрительно глянула на нее, видимо, сомневалась, может, жена вождя вновь посмеивается над ней?
Ульфхильда немного смутилась, пожала плечами:
— Таким прозвищем гордятся, а не проклинают тех, кто дарует его тебе.
— Она не совсем волчица, Ульфхильда, — вмешался в разговор Харбард. — И вряд ли имеет смысл называть звериную ипостась ее естественным состоянием.
— Меня это не касается, — гордо заявила Ульфхильда. — Какое же прозвище она желает получить за одержанную победу?
Харбард насторожился. Среди ульфбьернов Ульфхильда славилась тем, что умела каждому воину придумывать прозвище по заслугам. Этот великий, почти колдовской дар именовать любого, кто был рядом, к кому лежала душа, ей был дан от Одина. Он был сродни провидению. Беда в том, что эти прозвища не всегда нравились тем, кому они доставались, и только со временем становилось ясно, что вовремя и метко присвоенное имя порой спасало его обладателю жизнь.
Вот и на этот раз Ульфхильда прорицала, и Харбард лучше других понимал, что ему лучше помолчать, но и оставлять без внимания намечавшуюся ссору он не мог.
— Конечно, Черная Волчица — отличное прозвище, лучше не придумаешь, Дарительница Имен, — обратился он к жене. — Хотя, если по правде, я никогда не встречал такого волка, каким обернулась Песнь Крови. Она просто более походила на этого зверя, чем на какого-то другого. Оставь придумывание имени Одину — он подскажет. Он не оставит воительницу без боевой клички.
— Ты имеешь в виду, что эти руны, выжженные на ее шее, и есть скрытое имя? — нахмурившись, спросила Ульфхилъда. — Почему же ты не прочитал их? — Она знала, чем уколоть мужа, ведь он считал себя неподражаемым знатоком рун. Затем Ульфхильда добавила:
— Тебе не кажется, что эта надпись на шее тебе не по зубам. А я сумела угадать, что там написано.
— Я просто сказал, что, по моему мнению, Черная Волчица вполне достойное прозвище…
— Но ты имел в виду что-то другое? — продолжала наступать Ульфхильда. — Я видела, как ты подмигнул Гримниру. Я знаю, что ты хотел ему сказать…
— Хватит! — выкрикнула Песнь Крови.
Она вырвала остатки своей одежды из рук Ульфхильды и направилась к своему коню. Здесь вытащила из-под седла попону, натянула ее на плечи, а рванье скрутила и сунула под седло.
— Я вовсе не хотела злить ее, — пожала плечами Ульфхильда.
— Я тоже, — подхватил Харбард.
— Все в порядке, — успокоил их Гримнир и направился к Песни Крови.
Сюда же подошел и Магнус. Он принес с собой сумку, вытащил оттуда одежду и предложил воительнице.
— Если тебя это устроит? — Он протянул ей штаны и рубаху. — Возьми.
— Ближе не подходи, — предупредила его Песнь Крови, — а то я оторву тебе голову. Так, кажется, ведут себя дикие звери!
Магнус удивленно посмотрел на Гримнира. Тот положил руку на плечо воительнице.
— У меня есть еще штаны, — начал оправдываться Магнус. — И рубаха найдется. Красивая. Сколько угодно. Мы все благодарны тебе, Песнь Крови, — неожиданно признался мореход. — Без твоей помощи нам всем была бы крышка.
Гримнир кивнул в подтверждение, принял сумку из рук Магнуса и попросил его оставить их вдвоем.
Мореход отошел.
— Надень это, — рыжебородый великан обратился к Песни Крови. Голос у него был тихий, но властный.
— Может, Ульфхильда права… — начала Песнь Крови. — Возможно, мне вообще не нужна одежда и следует ехать голой.
— Я тебе сказал, — с откровенной угрозой в голосе повторил Гримнир, — надень это!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113