Там будут черные и багровые цвета. С той минуты ты начнешь новую жизнь, Гутрун, дочь Хель.
Приторный запах мертвечины вдруг пополз по кумирне. Туг же стих всякий шум. Тёкк подняла голову, огляделась. В раскрытом проеме, ведущем внутрь часовни, стоял Локит и за ним шесть всадников Смерти.
Заметив изумление на лице Тёкк, Локит рассмеялся.
— Что тебя так удивило, Тёкк? — спросил он.
Мертвец был наряжен в черную, до колен кольчугу, из-под которой проглядывала кожаная туника и такие же штаны, заправленные в сапоги. На поясе в ножнах покоился меч. Тем же веселым голосом он продолжил:
— Надеюсь, ты не станешь возражать, если я понаблюдаю, как в моей сестре проснется великая сила.
— Я не ждала тебя…
— Это понятно. Ты и для меня планировала какую-то грандиозную и жуткую церемонию, после которой я, как бы тебе хотелось, мог в полной мере ощутить себя воином Хель. Но я не нуждаюсь ни в каких церемониях. Я — Локит, и этим все сказано.
Это представление, по-видимому, относилось ко всем, кто присутствовал в помещении. Далее он обращался уже исключительно к Тёкк:
— Теперь они знают, кто я. Что ж, продолжай заниматься пробуждением сестрицы. Я разрешаю.
Тёкк потемнела.
— Ты и всадникам Смерти представился подобным образом? — спросила она.
Локит улыбнулся и направился к алтарю. Явившиеся с ним воины остались у входа. Все положили костлявые руки на рукояти мечей. Теперь никто не сможет покинуть храм. Тёкк глянула на Вафтруднира, у нее даже от сердца отлегло. Что ни говори, в первое мгновение, когда в кумирню ворвался Локит, она испытала давно забытый ужас.
— Доброе утро, сестричка, — обратился мертвец к распятой девушке.
Он погладил ее по волосам. Гутрун, почувствовав его прикосновение, невольно содрогнулась. Локит, не обращая внимания, нежно провел ладонью по ее телу.
— Ты знаешь, сейчас и в самом деле утро, скоро взойдет солнце. Это очень символично, не так ли? В твоей жизни тоже наступает рассвет. Ты возрождаешься в новом качестве или, как сказала Тёкк, пробуждаешься в новом облике.
Гутрун плюнула ему в лицо, но не попала.
Локит замахнулся, чтобы ударить ее.
— Не смей прикасаться к ней! — возмутилась Тёкк.
Локит засмеялся, опустил руку и похлопал девушку по животу. Затем взглянул на Тёкк и улыбнулся:
— Можешь продолжать.
— Он хочет убить нас обоих! — воскликнула Гутрун, обращаясь к Тёкк. — Ни в коем случае не начинай церемонию в его присутствии. Он принудит тебя прекратить излечение, ты не сможешь вырвать кинжал из моего сердца. Как ты оправдаешься перед Хель? Он же обречет тебя на казнь!
— Глупости, Гутрун! — внезапно озлобилась Тёкк.
— Я много дней провела в его компании. Мне известны его мысли, Тёкк. Пожалуйста, прислушайся. Раскрой наконец глаза. Не доверяй ему. Прикажи ему убраться. Если сможешь…
— Кого ты слушаешь, Тёкк? — усмехнулся Локит. — Как ты можешь не доверять мне, кто всегда был плотью от плоти Матушки Хель и беззаветно предан ей? Или эта сучка тебе ближе? Может, ты жалеешь ее?
— Вафтруднир, — приказала Тёкк. В следующий момент она взглянула прямо в глаза Локита и продолжила:
— Не позволяй никому вмешиваться в мои действия. Ты понял, никому!
— Ясно, госпожа.
Локит, усмехнувшись, отошел от алтаря.
Тёкк изо всех сил боролась с дурью, вдруг затянувшей ее мысли. Отчего вся эта смута? Неожиданно в голове родилось: «Нет никаких причин откладывать начало. — Затем уже настойчивее:
— Локиту можно доверять».
Тут же всякие сомнения исчезли. Неожиданно стоявший в углу Локит засмеялся. Тёкк с некоторым недоумением глянула на него. Тот жестом показал, дескать, продолжай, уже молчу.
Тёкк повернулась к алтарю, взглянула на кинжал с вороненым лезвием, испещренным рунами, лежавший рядом, на пьедестале. Серебряный череп блеснул на головке эфеса. Ведьма взяла ритуальное оружие и поднесла поближе к глазам Гутрун.
— Вот талисман, который разбудит тебя.
Она поводила кинжалом над телом Гутрун, потом коснулась острием левой груди, как раз напротив сердца. Нажала, и маленькая капля крови выступила на коже. Затем служительница Хель сунула обагрившийся кровью кончик лезвия в рот, облизала его и начала напевать заклинания. При этом кинжалом выписывала в воздухе тайные руны.
Гутрун отчаянно забилась, зазвенели цепи. Потолок храма, открывавшийся перед ней, был разукрашен многочисленными изображениями убийств и сценами посмертного разложения тел. Бесчисленные черепа, обрамлявшие фрески, насмешливо наблюдали за ней. В их пустых глазницах не было и капли милосердия. Казалось, они с нескрываемой радостью следили за совершением обряда. Зазвенели цепи, сковывавшие Вельгерт и Торфинна, тоже попытавшихся освободиться от кандалов.
В зале вновь поплыл шумок. Голоса становились все громче, все настойчивее, наконец послышались нетерпеливые выкрики, и Тёкк, наконец, подняла кинжал. Показала его собравшейся толпе, затем повернулась к Гутрун.
В кумирне воцарилась мертвящая тишина. В глазах Тёкк заиграли багровые огоньки, затем с каждой новой руной, с каждым новым взмахом кинжала они стали разгораться все ярче. Руны, до того слабо вспыхивавшие в воздухе, теперь перестали гаснуть, а продолжали гореть багровым огнем. Гутрун отчаянно вскрикнула:
— Нет!
Раз за разом она продолжала выкрикивать, пыталась оказать сопротивление ритуалу, что должен был свершиться с минуты на минуту. С безумной яростью задергались Вельгерт и Торфинн. Вафтруднир внимательно следил за Локитом и всадниками Смерти. Мертвец не обращал на него ни малейшего внимания. Он во все глаза следил за церемонией, при этом холодно улыбаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113