Бывает после прыжка во времени, но тогда это длится недолго. И наконец, когда вероятность многих событий почти одинакова. Но в любых условиях у меня оставалась хотя бы частичка этих способностей, а здесь… ничего.
– О каких способностях она говорит? – спросил Туре.
– О способности, которой обладает ее раса. Они могут заранее предвидеть события – минуты за две до них.
– Понимаю. Это так, как если бы у них был перископ, способный пробить поверхность данного времени. Близорукий перископ. Две минуты – это немного.
Корсон попробовал осмыслить все, что рассказала Антонелла. Опережающая информация была некоторым образом связана с космогоническим принципом Маха, учитывающим особенности каждой точки Вселенной относительно целого. Означало ли это, что они находились во Вселенной, с которой была синхронизирована нервная система Антонеллы? А может, они были мертвы, хотя и не помнили момента смерти?
– Разве это не удивительно? – сказал Туре. – В Африке, задолго до моего рождения, колдунов считали предсказателями будущего. В мое время им уже никто не верил, а в будущем это обернулось действительностью.
– Откуда этот хлеб? – спросил Корсон, указывая на свой бутерброд.
– Из интендантства. Сейчас, когда вы задали мне этот вопрос, я подумал, что действительно не видел нигде ни полей, ни фабрик, ни пекарен. Но разве это не естественно во время войны? Оружие, одежда, лекарства, продукты прибывают издалека, из какой-то легендарной страны. Если война длится долго, то человек над этим даже не задумывается. Только поля, которые он видит, уничтожаются, ибо принадлежат врагу.
– А где командиры? Почему они не хотят прекратить эти бессмысленные сражения?
– Над нами. Высоко, очень высоко над нами. Обычно их никто не видит.
– А если их убивают?
– Тогда их сменяют другие, – сказал Туре. – Те, которые идут за ними по старшинству. В настоящей, кровопролитной войне сражаются потому, что есть противник и нет выбора. А может, у командования есть и свои личные причины.
Корсон глубоко вздохнул.
– Но где мы находимся?! – яростно воскликнул он.
Туре спокойно посмотрел на него:
– Я мог бы сказать, что мы летим на шаре над плоским океаном, но это и так видно. Я много думал над этим вопросом и нашел только три варианта ответа. Можете выбрать любой из них или предложить что-то свое.
– Что это за варианты?
– Первый: мы просто-напросто умерли и находимся в метафизическом чистилище, где проведем неограниченное время, может, целую вечность, без всяких шансов выбраться отсюда, даже если умрем снова в этих войнах. Для этого существуют Перемирия.
– Перемирия?
– Так вы еще этого не пережили? Ах да, вы же здесь недавно. Я расскажу об этом чуть позже. По второй моей гипотезе мы реально не существуем. Мы – только информация, замкнутая в гигантской машине, и кто-то ведет огромную Kriegspiele, War Game или, если хотите. Военную Игру. Речь идет о результате того или иного конфликта. Это как если бы все войны Вселенной велись только в одном месте. В таком случае мы являемся чем-то вроде фигурок на макете, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Понимаю, – сухо ответил Корсон.
– А теперь – противоположная гипотеза. Мы действительно существуем, но не в этом мире. Быть может, мы лежим где-то в склепе, соединенные с машиной множеством проводов, и нам кажется, что мы все переживаем наяву. Может, речь идет о психологической терапии, чтобы отвратить нас от войны, а может, это какой-то спектакль? Или эксперимент? Моя третья гипотеза предполагает, что этот мир реален. С нашей точки зрения, это странно, но верно. Он был создан людьми или человекоподобными существами, хотя в этом я сомневаюсь, для целей, о которых я не имею ни малейшего представления. Эта гипотеза нравится мне больше всего, потому что допускает способ выбраться отсюда, причем без утраты своей личности.
– У ваших трех гипотез есть одна точка соприкосновения, – сказал Корсон. – Они одинаково хорошо подходят к другому миру, тому, из которого мы пришли.
– К миру, который остался у нас в памяти, – поправил Туре. – Это не одно и то же. Вы уверены, что мы явились из одного и того же мира? Есть еще одна точка, общая с тем… миром. У нас одинаковое понятие о свободе, и мы одинаково не способны жить так, как нам нравится.
Они помолчали.
– Как вы сюда попали? – спросил наконец Корсон.
– Я мог бы спросить вас о том же. Вам не кажется, что я говорю слишком много?
– Не знаю, поверите ли вы мне.
– Я научился верить, – просто сказал негр.
Корсон коротко описал ему свою одиссею, начав с лагеря Верана. Эпизод с планетой-мавзолеем он опустил.
– Кто-то взял на себя большой труд, чтобы вас сюда доставить, – подытожил Туре. – Вероятно, один из тех, кого я числю в моей гипотезе.
Потом он добавил:
– Я впервые слышу о ваших гипронах, животных, которые могут путешествовать во времени. Однако сомневаюсь в их возможностях преодолеть большие интервалы.
– А вы?
Негр замолчал, высунулся из гондолы и сплюнул в море.
– Честно говоря, я точно не помню. Четыре, пять, а может, и десять Перемирий назад я стрелял, как умел, с борта своего «Шмеля-5». Внезапно меня ослепило, я почувствовал страшный жар и оказался здесь, на борту той же самой машины, над такой же местностью. Я даже не сразу понял разницу между ними. Мне казалось, что я не знаю никого из окружающих, но когда я об этом сказал, меня отправили к военному врачу. Он объяснил мне, что это шок, сделал укол и отослал обратно. Через некоторое время я уже ни в чем не был уверен. Я просто хотел выжить.
– Меня удивляет вот что, – сказал Корсон. – В этих войнах армии должны нести огромные потери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59