Он слышал Нгала Р'нда и толпу, отвечавшую ему словами, которые невозможно записать, – это был список имен из какого-то генеалогического древа. Он смотрел на открывающийся ящик, на стоящее на пьедестале Яйцо, похожее на гигантский кусок бирюзы, на вытянутые шеи и двойные веки, моргающие со скоростью крыльев колибри.
Последний Князь Урии открыл клюв, но еще прежде, чем он заговорил, в толпе возникло какое-то движение. Веран оттолкнул окружавших его аристократов, прыгнул вперед, левой рукой схватил Нгала Р'нда за шею, правой указал на Яйцо и закричал:
– Обманщик! Пекиво! Пекиво!
Корсону не нужен был словарь, чтобы понять, что на языке птиц слово это означает «обманщик».
– Это Яйцо покрашено! – кричал Веран. – Этот негодяй обманул вас. Вот доказательство!
Уриане замерли. Это был тот шанс, подумалось Корсону, на который рассчитывал Веран, поскольку даже урианская аристократия не имела права входить в Зал Представления с оружием. Веран коснулся Яйца ладонью, и в месте прикосновения скорлупа утратила свой лазурный цвет и стала белой как снег.
Корсона осенило. Даже нагой, даже трижды выкупанный и досуха вытертый шершавой тканью, Веран обладал реактивом, щелочным и кислым одновременно.
Пот на ладони.
Реакция на поверхности Яйца продолжалась: молекулярные цепочки распадались одна за другой, краска разлагалась на бесцветные составляющие. Веран не любил оставлять следов.
Из толпы раздался свист. Острые когти схватили Корсона за руки, но он не сопротивлялся. Веран отпустил Нгала Р'нда, который, широко раскрыв клюв, пытался отдышаться. Уриане в фиолетовых тогах бросились на наемника, а тот кричал:
– Я доказал вам, доказал! Яйцо белое! Он обманщик!
Наконец заговорил сам Нгал Р'нда:
– Он лжет! Он сам покрасил его! Я видел это. Теперь он умрет.
– Разбейте Яйцо! – кричал Веран. – Разбейте его! Если я лгу, внутри оно будет голубым. Разбейте Яйцо!
Нгал Р'нда пытался восстановить порядок. Вокруг него уриане стояли стеной, они еще были полны уважения, но уже нахохлились. Вассалы боялись птицы, вылупившейся из Голубого Яйца, а не военного вождя. Князь издал несколько пронзительных нот, Корсон ничего не понял, но жест урианина был ясен:
– Должен ли я разбить Яйцо?
Тишина. Потом раздался всеобщий свист, короткий и безжалостный.
Нгал Р'нда склонил голову:
– Я разобью Яйцо, которое должно было обратиться в прах только после моей смерти. Я, последний Князь Урии, буду единственным из моего древнего рода, кто второй раз в своей жизни разобьет Голубое, хранившее меня когда-то Яйцо.
Он схватил Яйцо когтями, поднял его и разбил о пьедестал. На землю посыпались осколки. Нгал Р'нда схватил один из тех, что остались на цоколе, и поднес к глазам. Потом шагнул назад и опустился на землю.
Тогда какой-то высокопоставленный урианин подошел к нему, схватил его за крап голубой тоги и резко дернул. Тога не разорвалась, но Нгал Р'нда качнулся вперед. Толпа бросилась на него. Корсон почувствовал, что хватка державших его уриан ослабла. Он рванулся вперед и едва не упал. На его глазах слепые от бешенства птицы рвали на куски последнего Князя Урии. Острый запах хлора и аммиака повис в воздухе.
Кто-то коснулся плеча Корсона. Это был Веран.
– Идем, пока они не задали себе вопрос, как я это сделал.
Они неторопливо двинулись к дверям, а яростные крики все не умолкали. Выходя, Веран оглянулся и пожал плечами.
– Вот так гибнут фанатики, – сказал он.
32
Примерно раз в десять лет он останавливался, подходил к первому встречному прохожему и спрашивал:
– Какой сейчас год?
Некоторые из них падали в обморок. Другие убегали. Кто-то просто исчезал – вероятно, они умели путешествовать во времени. Но всегда находился кто-нибудь, кто отвечал. Без тени удивления они смотрели на человека, на Бестию и улыбались. Старый человек. Молодой парень. Урианин. Какая-то женщина.
Один вопрос не давал Корсону покоя:
– Вы знаете, кто я?
Они знали. Они были, как вехи, как фонари, расставленные на его дороге, но, когда он пробовал начать разговор, ловко выкручивались, и разговор угасал. Он не мог с ними бороться. За шесть тысяч лет культура прошла большой путь, а он еще был варваром, даже если знал такое, о чем они и не подозревали.
Увидев урианина, он едва не сделал глупость: хотел убежать во время. Но большая птица знаком попросила его успокоиться. Она носила белую тогу, покрытую тонкой вышивкой, и сказала с гримасой, которую Корсон расценил как улыбку:
– Почему ты испугался, сын мой?
Сходство урианина с Нгалом Р'нда поразило Корсона, но он быстро сообразил, что это вызвано преклонным возрастом туземца.
– Мне кажется, я тебя узнаю. Однажды ты вынырнул из небытия. Я был тогда ребенком, едва вылупившимся из яйца. Если не ошибаюсь, я помог тебе умыться и подал завтрак, а потом проводил на какую-то тайную церемонию. С тех пор многое изменилось к лучшему. Я очень рад, что вижу тебя. Что ты хочешь знать?
– Я ищу Совет, – сказал Корсон. – У меня есть для них новости.
– Ты найдешь его на берегу моря, к западу отсюда. Но тебе придется подождать около ста двадцати лет.
– Спасибо, – ответил Корсон. – Мне не нужно ждать. Я путешествую во времени.
– Не сомневаюсь, – сказала птица. – У тебя отличное животное.
– Его зовут Архи, – заметил Корсон. – В память о прошлом.
Он сделал движение, собираясь усесться в седло, но урианин остановил его:
– Надеюсь, ты не в обиде за то, что случилось когда-то. Это был несчастный случай. Тирания рождает насилие, а живые существа – игрушки в руках богов. Ради своего удовольствия боги заставляют их устраивать битвы, вертят ими как хотят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59