Внизу кто-то вскрикнул в неподдельном ужасе.
Призрак исчез. Вновь раздался грохот, потом топоча прибежали слуги и загорелся свет.
Все сидели на своих местах. Я тоже. А на пустовавшем конце стола вертелось, как патефонная пластинка, одно из блюд серебряного сервиза мистера Херста работы XVIII века. Все в страхе взирали на него, как загипнотизированные. Под сводами гулкого, как пещера, зала был слышен только его звон. Наконец блюдо перестало вертеться.
- Вот это да! - с благоговейным трепетом в голосе проговорил сын Херста.
Его отец медленно повернулся ко мне. Глядя ему прямо в глаза, я вытащил носовой платок и утер потный лоб. А кто бы на моем месте не вспотел? Одновременно я спрятал в рукав огарок серной спички.
- Да что же это за чертовщина?! - пробормотал Кларк Гейбл, встал, подошел к блюду и наклонился над ним.
- Что там? - спросил Джек.
Гейбл осторожно взял блюдо и повернул так, чтобы все его видели.
На серебряном блюде чем-то красным был нарисован профиль Рудольфа Валентино.
- Ого! - воскликнула Конни.
- Что это? - спросил Лоренс. - Кровь?
- Может, это эктоплазма? - с умным видом спросил один из служащих Херста.
Гейбл поднес блюдо к носу.
- Тьфу ты! - воскликнул он. - Это же кетчуп!
Все тут же повернулись к бутылочке с кетчупом, стоявшей рядом с Херстом. Впрочем, вряд ли кто-нибудь уловил, что она стоит на пять дюймов дальше от Херста, чем раньше.
Однако сам Херст, наверное, это понял. Он зажал рот салфеткой и затрясся, как вулкан перед извержением. Он зажмурился. По щекам у него текли слезы.
- Ты что?! - Марион легла грудью на стол и протянула руки к Херсту, думая, что у него сердечный приступ.
- Ничего… - с трудом выговорил он, взяв Марион за руку и переводя дыхание. Тут все поняли, что Херст смеется, повеселели и нервно захихикали. Только побледневшая Картиманда Брайс молча сидела на своем месте. Лернейская Гидра у нее на коленях сжалась от ужаса в малюсенький дрожащий комочек.
- Здорово! - воскликнул сын Херста. - Кто же это сделал?! Классный фокус!
Миссис Брайс набрала побольше воздуха в грудь, вцепилась пальцами в Лернейскую Гидру и поднялась на ноги.
- Фокус? - ледяным тоном проговорила она и окинула взором собравшихся. - Если кто-то из сидящих здесь прогневал дух Рудольфа Валентино, советую этому лицу немедленно загладить свою вину. Мистер Херст! Сеанс отнял у меня слишком много сил. Я вынуждена удалиться, чтобы отдохнуть.
- Как вам будет угодно, - ответил Херст.
Картиманда Брайс торжественно прошествовала к выходу из зала, а я повернулся к смотревшему на меня во все глаза Льюису.
"Молодец!" - беззвучно похвалил он меня, а я улыбнулся ему в ответ.
"Давай посидим еще немного здесь, - беззвучно предложил я Льюису. - А то она, чего доброго, не успеет положить сценарий на место!"
"Хорошо!"
- Не знаю, как вы, - наконец проговорил Херст, - а я бы не отказался от мороженого.
Все полакомились мороженым, а потом пошли смотреть кино. Показывали "Восьмичасовой ужин" ["Восьмичасовой ужин" (1933) - фильм американского режиссера Джорджа Кукора.]. Никто не ушел с сеанса, а мне так фильм вообще очень понравился.
После кино мы с Льюисом направились к себе, внимательно изучая окрестности в инфракрасном излучении. В темноте вокруг дорожек парка никто не шнырял. В моей комнате не оказалось никаких гнусных маленьких собачонок.
- Вот он! - радостно завопил Льюис из своей комнаты.
- Сценарий? Он не пострадал?
- Нет! - Льюис появился на пороге, прижимая сценарий с автографом Рудольфа Валентино к груди. - Слава Богу! Я положу его под подушку!
- И пусть тебе приснится твой безвременно почивший сердечный друг! - ухмыляясь, пожелал ему я.
- Да пошел ты! - воскликнул с обиженным видом Льюис.
Раскинувшись на постели, я слушал звуки, которые Льюис издавал в ванной. Он чистил зубы, полоскал горло и справлял естественные потребности, которые есть и у бессмертных. Потом Льюис лег спать и заснул. Не знаю, кого он видел во сне - Рудольфа Валентино или Грету Гарбо, но когда длина волн, излучаемых его мозгом, показала, что он крепко спит, я приготовился совершить то, о чем не должен был знать даже Льюис.
Переодевшись в черное и зашнуровав любезно предоставленные мне мистером Херстом теннисные туфли, я открыл черный чемодан, извлек из него ложное дно и достал из-под него опломбированный медицинский набор, полученный мною перед отъездом в Голливудском отделении Компании. К нему прилагался походный генератор усыпляющего поля размером со спичечный коробок.
Положив генератор в карман и сунув аппарат за пазуху, я выскользнул на улицу и помчался по дорожкам поместья во много раз быстрее олимпийских чемпионов по бегу на короткие дистанции.
Задержался я только перед дверью на восточную террасу. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы отключить сигнализацию и отомкнуть замок. Потом я поднялся по спиральной лестнице и проскользнул в покои Херста. По пути я включил генератор усыпляющего поля, и правильно сделал! В спальне у Херста еще горел свет. На всякий случай я пробрался к нему на цыпочках, надеясь, что Марион там не будет.
Ее там не было. Она явно спала у себя в спальне в другом конце коридора. Тем не менее я замер, войдя к Херсту, потому что обнаженная Марион все равно молчаливо взирала на меня с огромного портрета на стене. Я огляделся по сторонам. У голой Марион были довольно странные соседи - портреты родителей Херста и несколько бесценных картин, изображавших Мадонну с Младенцем. Интересно, что сказали бы друг другу эти картины, обладай они даром речи!
Херст лежал без сознания в большом кресле рядом с телефонным аппаратом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27