Зеркало больше ничего не говорило. Проклятый паук продолжал отряхиваться. Количество разбрызгиваемой грязи уже вдесятеро превысило первоначальный объем, а поток смрадной мороси не иссякал. Одежда, руки, лицо — все покрылось липким вонючим слоем.Душной волной накатились стыд и обида. Алекс сдавил паука ментальным узлом, и тот послушно замер, прекратив извержение мрази. Постепенно стервенея, ученик с хищным удовольствием начал скручивать и рвать мохнатое, неожиданно хрупкое тело. Силовые поля, гудящие исступленной жестокостью, с плотоядным хрустом отрывали членистые ноги, выкручивая каждый сустав до предела, до мутного облачка боли и дальше — через рвущиеся розовые нити, через брызгающую красную кровь…«Вот это уже неплохо, мальчик», — сказало зеркало, и довольное сопение Колдуна постепенно стихло в его глубине.И только тут Алекс опомнился. У пауков не может быть красной крови!Еще несколько секунд он стоял, вцепившись побелевшими пальцами в камень стола, а потом ярость огненным завывающим вихрем хлестнула по зеркалу.Глухим взрывом охнул расплавленный металл.Опустошенный Алекс вдруг подавился сжавшим горло плачем. Мутные соленые слезы брызнули из его глаз. С ними пролились в мир остатки сил, и юноша упал на каменный пол, борясь с подступающей тошнотой.
Подмирье Спецсектор Промежутка — Етидреный хрен! А вдруг он и в нас вот так долбанет?— Молчи, балбес, сам не хапаешь, че бормочешь! Как он нас в Спецсекторе засечь-то сможет?— Так сам же давеча говорил, что Лысый о чем-то догадывается? А этот не слабее будет! Давай Шефу доложим, что наше наблюдение раскрыто.— А доказательства?— А ты хочешь дожидаться, пока нас, как то зеркало, в лужицу превратят? Я жить хочу! Пусть Его Самость сам с ними бодается!— Не канючь! Все одно на пузо бухнешься и хвостом будешь пол мести. Знаю я тебя! Придется ждать. Ты просто не жмотствуй — купи амулет подороже. Глядишь — пронесет…— Чихал он на наши амулеты! Может, щас наверх попытаться? Предсмертник в отрубе, чмырь где-то поблизости. Может, успеем?— Не, не успеть! Вон он уже приподнялся. Подождем еще, будет момент поуверенней. Интересно, как там у Лысого?— Не трави кишки! Мне вот все время метится, что все наши усилия — ему в удовольствие. Мозгой секу, что быть такого не могет, а от мысли этой отделаться не получается! Вроде как мы у него на побегушках: то одну жертву подбросим, то другую… Слог 7УРОЧИЩЕ КАШЛЯЮЩИХ ДРАКОНОВ Лэйм, Великие Древние Горы Вечер Сан стоял на дне глубокого ущелья, обозначенного в хрониках как Урочище Кашляющих Драконов, и слушал затихающий грохот.Грохот этот раздавался как будто в толще скал и действительно напоминал кашель. Если столь могучие звуки производили живые существа, то размеры их были огромны. Куда больше современных драконов.Легенда гласила, что восемь сыновей Великой Белой Драконицы были замурованы в этих скалах на заре веков. Каменная пыль забила им глотки, и кашляют они и мучаются, не в силах преодолеть тяжкий гнет обрушившихся скал. Никто из людей не знает, за что пожинают они столь суровую Карму. И плачут семь братьев, слушая дождь, стучащий по скалам. И у каждого из них слезы своего цвета, такого же, как и шкура. Только восьмой — черный брат — не плачет, и поэтому в радуге, появляющейся после дождя, нет черной полосы. Сан любил легенды. Когда среди нудных и тяжеловесных философских трактатов в библиотеке родного храма он находил книгу стихов или сказаний, время останавливалось. Молитвы и медитации, ритуалы приема пищи и даже тренировки переставали существовать. Оставалась только шуршащая под пальцами дверь в иной мир.Мир, вместивший в себя не только отголоски реальных событий, не только мечты и чаяния давно умерших людей, но и крохи чудесных прозрений, озаряющих иногда путь Избранных.«Все сказки от были», — сказал как-то Учитель, и в ответ на эту мысль в мозгу Сана возник образ благообразного старца в маленькой шапочке на бритой голове, с аккуратной седой бородой и пронзительным взглядом непривычно светлых глаз. «Верить не хотят люди, что их внутренняя лаборатория имеет космическое значение», — проговорил мудрец на смутно знакомом языке и отвернулся, вглядываясь в панораму ошеломляющей красоты гор за своей спиной. Учитель не смог тогда объяснить Сану его видение. Он лишь как-то особенно посмотрел на воспитанника, и в глубине его глаз почудились юноше уважение и священный трепет.И все же каждый раз нужно было возвращаться. Возвращаться к повседневным трудам и заботам, среди которых мытье полов в отхожем месте было далеко не самым неприятным.Монастырский устав был строг. «День без работы — день без еды!» — провозгласил Первый Патриарх, и вот уже тридцать поколений этот закон неукоснительно выполнялся. Терпение и неприхотливость ценились не меньше, чем мастерство воина или знание священных текстов. «Чистота вокруг рождает чистоту внутри», — было начертано на стене кладовой, где хранились метлы и щетки. «Проснулся утром — убери свою планету!» — добавил про себя Сан пришедшую из подсознания мысль.Обитатели Урочища Кашляющих Драконов внутри, видимо, были отвратительны. По крайней мере, вокруг царили хаос и запустение. Высушенные солнцем трупы всевозможной живности валялись безобразными кучами. Причем они не были съедены. Создавалось впечатление, что многие из них специально пришли сюда, чтобы тихо скончаться. Без борьбы и бестолкового цепляния за опостылевшую жизнь.Основную часть мумий составляли грызуны и гады. Но были и крупные животные. Неподалеку из груды крысиных тушек мрачно скалился труп человека. Клочья полуистлевшей одежды не давали возможности определить его национальность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113