Ведь одно дело — несчастья и бедствия, обозначенные Хрустальным Шаром на объемной карте Синегорья, и совсем другое — подлинная жизнь во всей своей плоти. Скупой рассказ обнищавшего земледельца или отчаянная ругань разоренного купца с большей убедительностью способны открыть Правду, нежели самые яркие «картинки», нарисованные Хрустальным Шаром.
Там, где предлагал ехать Белун, места и прежде были нелюдимые, а теперь, когда дикие айгурские племена стали вольготно чувствовать себя близ синегорских границ, много ли с кем поговорить доведется?
. С этим выводом, впрочем, чародей был согласен.
Владигору нужны встречи с простыми людьми, ибо слишком долго он был оторван от реальной жизни. Но ведь нельзя забывать и о смертельной опасности, которой грозит ему любая такая встреча. Разные люди попадаются, иной за несколько медных монет родного отца не пожалеет, не то что «самозванца», за которого самим Климогой обещана большая награда…
И все же Владигор настоял на своем. План княжича был прост: добраться до ильмерского надела воеводы Фотия, раскрыть себя старому отцовскому другу и вместе с дружиной его пойти на Ладор.
Филька, слетавший в Ильмерское княжество, подтвердил уже имевшиеся сведения о том, что Фотий набрал почти шесть сотен беглецов из Синегорья, вооружил их и обучил ратному делу. Дометий Ильмерский обещал коней дать, съестными припасами обеспечить. Напрямую участвовать в походе против Климоги, дружиной своей помочь Фотию, он не решался. Владигор был уверен, хотя Белун этой уверенности не разделял, что Дометий в конце концов присоединится к восставшим — как только увидит среди них сына Светозора, законного наследника княжеского престола.
В общем, шансы на успех представлялись вполне высокими. И вот надо же было такому случиться — на третий день пути Владигор угодил прямо в лапы прислужникам Климоги! Коня потерял, сам в клетке заперт в компании с несуразным коротышкой, в Ладор не с дружиной идет — везут пленником!..
— Эй, хмуряги подзаборные! — прервал его размышления грубый окрик стражника. — Не подохли еще? Молитеся богам своим за наместника Зотия. Он к вам милостив — жратвы послал.
Сверху упала в клетку снулая рыбина. К ней тотчас бросился карлик, но не тут-то было! Стражник, потешаясь, просунул сквозь решетку копье и подколол им коротышку. Отскочив назад, тот потер оцарапанный бок и вновь потянулся к рыбине. Сразу два борейских копья преградили ему путь. А когда он постарался протиснуться между ними, один из стражников резко ткнул копьем ему в спину.
Будь карлик менее ловким, свалился бы замертво с дырищей под левой ключицей. Однако успел распластаться на полу, да так и остался лежать, боясь шевельнуться, прижатый к доскам заточенным железным наконечником. Борейцы зашлись хохотом.
Княжич быстро протянул руку, перехватил копье и рванул на себя. Не ожидавший подобного стражник вмазался носом в решетку и взвыл от боли. Второй отшатнулся, торопливо выдернув из клетки свое оружие. Владигор резким движением сломал копье об колено. Оставив себе короткий кусок с наконечником, бесполезный обломок запустил в стражника.
Наверху послышалась борейская ругань, перемежаемая синегорскими проклятьями. Кто-то с осторожностью заглянул в клетку. Но Владигор уже припрятал свой трофей в рукав куртки и с небрежным видом уселся в темном углу. Наконец крики затихли.
Стражник, видимо, опасаясь получить нагоняй от наместника за утраченное столь дурацким образом оружие, почел за благо не поднимать лишнего шума.
Карлик подполз к юноше (бедняга боялся встать — вдруг эти решат продолжить?) и жарко прошептал:
— Ну спасибо тебе, самозванец, выручил! Держи. — Он протянул княжичу рыбу. — Твоя по праву. Мне маленько оставь, ладно?
— Не надо, я сыт пока. Ешь сам.
— Ага, ну-ну…
Он в два счета разделался с рыбиной, даже потрохами не побрезговал. Вытер испачканные пальцы об одежку и вновь повернулся к Владигору:
— Давай знакомиться, что ли. Меня Чучей зовут, а тебя?
— Как-как? — не понял княжич.
— Чуча. Имечко такое папаша мне дал, чтоб его Переплут прожарил как следует!.. Подземелыцик я.
Слыхал про таких?
Княжич уставился на него, будто ожившего покойника встретил. Конечно, рассказывали ему про существовавший в стародавние времена подземельный народ, но ведь изведен он под корень еще до того, как отцов прадед свое первое «агу» сказал! В одном из манускриптов чародейской библиотеки Владигор вычитал о причине их исчезновения: войну затеяли меж собой да и перебили друг друга. А война случилась, кажется, из-за сказочных сокровищ, которые подземелыцики веками в горных шахтах нарывали, где-то складывали (зачем, кстати? Не лучше ли было их себе на пользу употребить?) и в конце концов поделить не сумели.
Так неужели этот уродец от подземельного народа свою родословную ведет? Возможно ли, что он один уцелел, когда другие все повымерли? Или чушь мелет коротышка, преследуя свои непонятные цели?
Пока вопросы эти шебуршились в княжеских мозгах, их виновник с хитрецой посматривал на Владигора, понимая прекрасно, что задачку ему задал не из простых.
— Чо нахмурился, князь? С трудом верится? — Он вздохнул тяжко, головой покивал. — Понимаю… Сам иногда не верю тому, что сказываю. Да куда денешься, коли все правда истинная?!
— А если правда, — встрепенулся Владигор, даже не обратив внимания на то, что его впервые князем назвали, — так расскажи мне, почему подземелыцику нельзя на солнечный свет показываться? И объясни заодно — как же ты божественного Хорса не испугался и из-под земли выполз?
Чуча, хотя не мог не расслышать насмешки в словах Владигора, пропустил ее мимо ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129