Сегодня утром в порт уже пришла небольшая темная зимбурийская галера. На веслах сидели рабы.
Рассказы о зверствах зимбурийцев давно уже переполошили город. Завоевывая страну, зимбурийцы сравнивали с землей целые деревни и сотни людей предавали мечу – «Чтобы вселить страх в остальных», как сказал Дамиону один каанец, дрожа от ужаса. Сомневаться в его словах не было причин. Хорошо было известно, что зимбурийские правители именно так обращаются и со своим народом, и не задумаются распространить такое обращение на иноземцев. Некоторые из каанцев в отчаянии погрузились на рыбачьи лодки и наспех сооруженные плоты в безнадежной попытке переплыть океан, разделяющий остров и ближайшую колонию Содружества.
«А мы уплываем, предоставляя их собственной судьбе».
Мрачные мысли Дамиона прервала суматоха, возникшая перед ним на улице. Вытянув шею, он заметил несколько жрецов в черных одеждах, стоящих на ступенях какого-то здания – необычного строения, золотые шпили которого отражались в воде окружающего его неглубокого рва. Это было местное святилище, по форме повторяющее Священный остров. Но жрецы на его ступенях не были каанцами. Это были зимбурийцы, высокие и почти смертельно бледные. Скорее всего, с пришедшей галеры. На глазах у Дамиона один из них спустился со ступеней и пошел прямо в толпу, которая задрожала и расступилась перед ним, будто перед зачумленным. Еще несколько дней назад, подумалось Дамиону, этого человека побили бы камнями и разорвали на части за подобную дерзость – подойти так близко к святому месту.
«Сейчас его никто не посмеет тронуть, и он это знает».
Чтобы не встречаться со жрецами, он быстро свернул в боковую улочку. Но сразу же раздался быстрый перестук сапог, и из-за угла вышла небольшая процессия одетых в черное. Это тоже были зимбурийцы, и Дамион отодвинулся дальше в переулок, чтобы пропустить их, шагающих, как победители на параде, хоть их и была горстка. Они знали, что остров уже принадлежит им. Впереди шагал коренастый бородатый капитан в черных кожаных доспехах. На жарком солнце обычно бледное лицо зимбурийца обрело густой красный цвет. С десяток его подчиненных шагали следом, и один тащил что-то за собой. При виде этой последней фигуры у Дамиона от неожиданности перехватило дыхание.
Это не был зимбуриец: кожа его была чернее черного дерева, и черные волосы не прямые, а вьющиеся. По крайней мере, наполовину он был мохарцем, хотя как мог возникнуть такой союз – совершенно непонятно. Зимбурийцы считали мохарцев низшей расой, и смешанные браки сурово преследовались. Чудо, что полукровке вообще разрешили жить, не то что стать солдатом. Вид у него был вызывающий: черная кожаная рубаха раскрыта на груди, показывая отличную мускулатуру, а в левом ухе сверкало медное кольцо, в котором болтался клык какого-то зверя – льва, наверное? Свирепого вида усы закрывали верхнюю губу, под тяжелыми бровями угольями сверкали глаза. На миг они встретились с глазами Дамиона, и огонек в них вспыхнул вдруг ярче: злостью – а может, презрением? Чернокожий демонстративно отвернулся и зашагал дальше. Дамион смотрел ему вслед со смешанным чувством жалости и негодования, пока этот человек не скрылся в толпе вместе со всей процессией. Наверное, он у зимбурийцев раб – но тогда откуда такое презрение к западному священнику?
Эти солдаты, как понял Дамион, шли к святилищу. Снова шевеление в толпе, потом крики – и звук, которого Дамион в жизни не слышал, разорвал воздух.
Это был вопль человека – резкий, отчаянный, полный страдания.
Зимбурийские солдаты возвышались над худощавыми, малорослыми островитянами, и в руках их предводителя что-то было – то ли сверток, то ли свиток темно-коричневой материи. Разумеется, какая-то священная реликвия, вырванная из храма актом намеренного кощунства. Толпа застонала. И вдруг взревела. Мелькнуло что-то, и грузный потеющий капитан споткнулся и постыдно рухнул, исчез под напором тел. Неужто кто-то посмел подставить ему подножку?
В глубине сознания Дамион понимал, что дело пахнет опасностью и надо уходить, но он остался, прикованный к месту разворачивающейся перед ним драмой. Кто-то бежал в его сторону через толпу. Молодой священник не видел этого человека, но за бегущим оставался след машущих рук и покачнувшихся тел – так качается высокая трава, когда по ней бежит зверь. Снова над толпой возникла голова и плечи предводителя зимбурийцев: он сумел подняться, но свертка при нем уже не было. Лицо его стало еще краснее, теперь уже от злости. И он крикнул в толпу по-каански:
– Держи его!
Суматоха смещалась в сторону Дамиона, к переулку, где он стоял. Вглядываясь в налезающие друг на друга тела, он увидел, как мелькнула тощая жилистая фигурка, виляющая среди рук и ног. Мальчишка с виду лет четырнадцати, одетый в нищенские лохмотья, с грязным матерчатым тюрбаном на голове. К удивлению Дамиона, лицо чертенка было таким же, как у него самого, с веснушчатым носом и прядями белокурых волос из-под тюрбана. Уличный мальчишка – с запада! Светлые голубые глаза вскинулись на Дамиона, снова отвернулись, и парнишка стал пробиваться сквозь шевелящуюся толпу.
Под мышкой он держал тот самый сверток.
Зимбурийцы с криками раздвигали толпу ударами мечей плашмя. Двое солдат в черном одновременно бросились на вора, который ловко увернулся, и они столкнулись. Мальчишка перекатился набок, уходя от третьего преследователя, тут же снова оказался на ногах, летя изо всех сил к Дамиону.
– Эй, поп, быстро за мной!
Беспризорник схватил Дамиона за руку и дернул в переулок.
Дамион сам не заметил, как побежал с ним рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143