Но он не приемлет и такой правды, которая не совпадает с его.
— Путь к Свету и Свет — не одно и то же! — воскликнул посланник. — Идущий сквозь Тьму не вправе отделять себя от нее.
С этими словами он повернулся ко мне спиной и медленно пошел прочь. Во мне угасла надежда на спасение. Но посланник вдруг остановился. Не поворачиваясь ко мне, он произнес:
— Я не хотел тебя спасать, но я поражен, сколько сил и созданий вступились за тебя, взывая к моей жалости и умоляя помочь тебе. Да, многие просили за тебя, и среди них была та, которую ты так жаждал убить — Гелиона. Я мог бы отказать многим, но не в силах отказать ей.
У меня были сотни вопросов, готовых сорваться с языка, но я промолчал, боясь спугнуть своего странного собеседника. Он, не дождавшись от меня ответа, обернулся ко мне и продолжил:
— Ты отвратителен мне, как порожденье Тьмы. Но некто видит в тебе луч Света. Лишь по его просьбе я подскажу тебе, как покинуть остров. Между Светом и Тьмой есть лишь одна грань. Существует единственная вещь, что соединяет в себе Свет и Тьму и не является ни тем, ни другим. Если ты действительно не то и не другое, то ты поймешь, о чем я говорю. Между Светом и Тьмой есть лишь один мост, и этот мост послужит тебе переходом. Познай себя и произнеси свое имя, оно послужит ключом к проходу по мосту. Если увижу тебя вновь живым, тогда поверю в то, что Он не ошибся в тебе.
С этими словами видение посланца исчезло. Я остался один посреди разъяренной стихии, во власти рассвирепевших горных богов. Я проклинал этого надменного посланника, ничуть, впрочем, не удивленный его поведением. Стоит ли ожидать от надменного Туата де Дананн чего-то большего, чем неясных намеков? Но все же он говорил о возможности спасения. Кто-то просил его за меня. Немногие могли заступиться за меня, но раздумывать о том, кому я был еще нужен, некогда. Для собственного спокойствия я решил, что это, конечно и безусловно, мог быть лишь Гвидион. Нужно было очень быстро разрешить глупую загадку посланца. Он сказал, что если я не Тьма и не Свет, то должен знать, что соединяет в себе и то и другое, и при этом не является ни тем, ни другим. Глупец! Я, конечно, знаю, что это Меч Орну! Знать бы только, как вырваться из этих раскаленных гор. Но на это посланец даже не намекнул.
— Орну! — воскликнул я. — Умеешь ли ты открывать проход по Великому Пути?
— Мне слишком жарко, — раздался в моей голове металлический голос. — Здесь скоро будет жарко, как в кузне Гоибниу! Зачем ты принес меня в такую жару?
— В кузне Гоибниу? Так вот кем ты был выкован?! Орну рассмеялся хриплым, металлическим смехом.
— Неужели ты думал, что есть другая сила, равная ему, способная создавать такие мечи, как я?
Я опешил, неожиданно для себя осознав, что ношу с собой Меч, выкованный Гоибниу Кузнецом, одна лишь мысль о котором вызывает во мне липкий страх. Сколько раз я делился с ним своей кровью. И этот Меч должен был спасти меня с острова. Вот уж поистине то, что может нести добро и зло.
— Как можем мы покинуть этот остров? — спросил я.
— Ты еще спрашиваешь, как?! — возмущенно завопил Меч. — Безумец, надо было сказать посланнику, что ты Свет! Вот как!
— Но ведь это была бы ложь!
— О, Великий Гоибниу, скажи мне, откуда в этом лживом существе, целый год выдававшем себя за бога, вдруг перед смертью возникла такая щепетильность?
— Не хочешь ли ты сказать, что не знаешь другого способа открыть проход, кроме как солгать посланцу?
— Нет, не хочу. Не хочу ничего говорить, когда так жарко, — обиженно проворчал Меч.
— Неужели ты не подскажешь мне путь спасения, неужели ты хочешь погибнуть здесь вместе со мной?
— Я не могу погибнуть, я — бессмертен! — надменно проговорил Меч.
— Ну что же, отлично. Ты, конечно, не погибнешь, а будешь вечно прозябать на дне океана в темноте и холоде. Ни тебе битв, ни тебе горячей крови, одни пучеглазые рыбы.
Но Меч не внял моему животрепещущему описанию его участи, видно, мне не хватало красноречия Гелионы. Я опустился подле него на горячую землю, пытаясь вспомнить все известные мне способы прохода по Великому Пути. Но, увы, вспомнил я лишь один такой способ, тот самый, которым пользовался при мне Гвидион. Он вкладывал Камень Власти в углубление в надалтарном камне. Может ли Орну заменить этот камень? Я выдернул Меч из земли и вошел в круг гигантских камней. Надалтарный камень был раскален так, что до него стало больно дотрагиваться. Углубление оказалось небольшим, размером с кулак. Я решил начать с рукояти и вложил ее в углубление. Черная Голова прищурила один глаз и скривила рот в злобном оскале. Я пригрозил ей:
— Давай, давай, развлекайся. На дне океана ты заржавеешь, и уже ни один воин не захочет до тебя дотрагиваться.
Черная Голова закрыла второй глаз и показала мне язык. Поскольку ничего больше не произошло, я коснулся углубления в надалтарном камне острием Меча. Потом положил Меч на алтарь. Но проход оставался закрытым.
К грохоту, доносившемуся со всех сторон, прибавилось подозрительное шипение. Оглянувшись вокруг, я увидел, как по одной из горных ложбин к Мглистым Камням приближается темный поток лавы с мерцающими багровыми трещинами.
— Уже не будет дна океана, Орну, сейчас ты расплавишься и потечешь вместе с лавой.
— И ты, и ты потечешь вместе с нами, — расхохоталась Черная Голова, — расплавленные косточки, расплавленная кровь.
— Ах ты, дрянь! — закричал я, и с силой воткнул Меч в каменный алтарь. Лезвие вошло в него, словно в масло. — Ты, бесчувственная железяка, я таскал тебя повсюду, я поил тебя собственной кровью, а ты не хочешь мне даже помочь, а только глумишься надо мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144