Они громко переговаривались, ругались и обсуждали какой-то разбойный план, из чего я сделал вывод, что это сборище добывает себе пропитание самым распространенным в здешних местах способом: грабежом. Никогда прежде я не испытывал такого отвращения к разбойникам, как теперь. Я проверил Меч и переложил его так, чтобы удобнее было схватить в случае чего.
К третьей группе посетителей я отнес всех остальных. Это были люди, пришедшие в трактир по двое-трое или в одиночку, как и я, случайные путники, ищущие ужин и ночлег. Среди них были рыбаки, музыкант, судя по арфе, прислоненной к скамье позади него, богатый торговец с прислугой или охраной, восседающие за богато накрытым столом.
Люди наперебой обсуждали новости. Я старался не прислушиваться к ним — новости меня не интересовали, — но против своей воли улавливал отдельные фразы и сообщения. Где-то шла война — война всегда где-нибудь идет; кого-то ограбили — обычное дело на дорогах; кто-то умер — человечество смертно; у кого-то из правителей родился наследник — людям свойственно размножаться. Все эти человеческие новости больше не смогут повлиять на мою жизнь. Мне казалось, будто вместе с этим континентом я оставляю грязь, кровь, обиды, боль. Словно, вернувшись на свой Остров, я снова стану молодым и чистым душой, как прежде. Только бы успеть.
Наконец подошел хозяин трактира. Он поставил мне на стол большую оловянную кружку, наполовину наполненную пенистым пивом. Оловянная кружка! И это когда на других столах, включая и стол торговца, лишь глиняные. Оловянную посуду трактирщики держали для особых гостей, обычные посетители ее давно бы растащили. Трактирщик налил мне пиво в оловянную кружку, думая, что оборотень не сможет коснуться металла. Вот забавную потеху устроил бы толстяк, если бы бедный волк так и не смог утолить жажду. Он и кружку-то налил неполную — а зачем больше, все равно ведь не выпьет. На лице трактирщика сияла добродушная улыбка, он явно не собирался уходить, в надежде полюбоваться на зрелище. За его спиной торчал дюжий детина с лицом, похожим на обожженный глиняный горшок. Похоже, помощник трактирщика. Редко встретишь трактир без таких вот буйволов, способных и кабана зарезать, и обед сготовить, и вытрясти из гостя оплату, если тот упрямится. Кое-кто из посетителей перестал есть и повернулся к нам.
Я заглянул в кружку одним глазом и тихо проговорил:
— Я просил полную, хозяин.
Трактирщик немного испугался моего тихого звериного голоса — может, не разглядел гость, из чего его потчевать собрались? Оставив вышибалу присматривать за мной, трактирщик сходил за кувшином, молча долил пенистого напитка в оловянную кружку и подчеркнуто вежливо придвинул ко мне. Ну что ж, хозяин, если ты хочешь развлечься, я тебя повеселю. Я взял кружку голыми руками, медленно с наслаждением выпил, отер рукавом пену с губ, причмокнул, посмотрел на так и застывшего напротив меня трактирщика и широко улыбнулся, обнажив два верхних клыка. Он ведь хотел их увидеть. Что ж, хорошо, когда желания исполняются. Когда я выпускаю клыки, они становятся раза в три длиннее. Изумление на лице хозяина сменилось страхом. Глиняный горшок на плечах его помощника выражения лица не имел вообще. Я сказал трактирщику:
— Хорошее пиво у тебя, хозяин. Сам варишь? Налей еще, да еду неси. Я голоден, как волк.
Трактирщик дрожащими руками вылил остатки пива из кувшина в кружку.
— Есть у тебя ночлежные комнаты? — спросил я.
— Только общая, — пробормотал трактирщик, — но там все места заняты.
Оно и понятно, для волка в Кельтике никогда не бывает свободных мест. Другое дело — Медовый Остров, где законы гарантируют каждому страннику, независимо от его происхождения, приют в заезжих домах. Ни один хозяин такого дома не откажет путнику. А если другим посетителям ночлежки не понравится общество нелюдя, то держатель дома пустит его в собственную спальню, лишь бы не уронить честь и оправдать то высокое доверие, которое оказал ему король, позволив держать заезжий дом. Да, на Медовом Острове другие понятия о чести и долге, чем на этом огромном и беспутном континенте. Пока я так рассуждал, хозяин ушел за похлебкой.
По всему видно, что здесь мне не рады, так что ж, я поем, немного отдохну да и отправлюсь восвояси. Видно, спать мне все-таки придется по-волчьи, но мне не привыкать. Да и небезопасно было бы оставаться в общей комнате с этим дружелюбным народом, уже сейчас неодобрительно поглядывающим в мою сторону. Непременно найдется смельчак, готовый перерезать горло спящему волку.
Похлебка была замечательная — наваристая и горячая, с большими кусками мяса и несколькими репинами. В общем-то, волки не слишком жалуют вареную репу, хотя и едят по необходимости. Но сейчас, несколько раззадоренный попытками трактирщика выставить меня посмешищем перед посетителями его заведения, я принялся методично выуживать из похлебки репу и складывать ее на стол.
— Я люблю только мясо, — сварливо произнес я и, вынув из похлебки самый большой кусок говядины, впился в него клыками.
Трактирщик с отвращением отвернулся. Довольный произведенным впечатлением, я потребовал:
— Еще пива и похлебку, но репу, будь добр, вынь сам.
При этом я улыбнулся как можно шире, чтобы хозяин смог получше рассмотреть мои длинные клыки. Кто-то за соседним столом хохотнул. Возмущенный трактирщик удалился.
Сытый и разомлевший от темного терпкого пива, подаваемого здесь, я почувствовал, что меня клонит ко сну. Да, я очень устал. Я очень долго шел, много-много дней. И вот, наконец, передо мной последняя преграда, отделяющая меня от родины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144