И с первого взгляда понял: этому чернобородому верзиле наплевать, удавят его или отпустят. Так и так не жилец уже. Лицо землистое, глаза запали и нехорошо блестят, губы побелели, разорванная рубаха позволяет видеть повязку на животе... В бок разбойнику уткнулся мальчишка лет шести-семи, прижался, не шелохнется...
Пленник дерзко, без всякого почтения заявил, что, за такую несправедливость Безымянные нашлют на эту проклятую крепость землетрясение или ураган какой... Ему-то самому плевать, что удавка светит: с такой раной в живот все равно до правнуков не дотянешь. А вот что здешний шайвигар, сволочь жадная, его сынишку решил в рабство продать... Ясное дело, все по закону, а все-таки надо было Левой Руке сперва разобраться! Мальчик остается последним из Рода; если его продадут — Род оборвется... Что-о?! А за кого их с сынишкой до сих пор принимали, за Отребье вонючее? Из Рода они, неужто не видно?
Хранитель учтиво ответил, что да, он принимал своего пленника именно за Отребье вонючее; а если он ошибается, то пусть ему объяснят, какой Род может похвалиться столь славным отпрыском.
«Я — Иллави Звездный Свет из Рода Ульфер!» — гордо отчеканил смертник.
Тут Орешек стал серьезен, как жрец во время Великого Моления. Потребовал подробностей — и узнал, что некогда Илларни, тогда еще не знаменитый ученый, а веселый искатель приключений, был заброшен судьбой в Ваасмир, влюбился в купеческую дочь и уговорил под венец против воли отца. Илларни даже попытался осесть в Ваасмире, зарабатывая уроками и составлением гороскопов... но не тут-то было! Не успела молодая жена подарить ему сына, как из столицы прискакал гонец с указом. Вскрылось... как бы выразиться помягче... не совсем удачное вмешательство Илларни в государственную политику... за что он и должен был немедленно отправиться в изгнание. Но как потащишь за собой еле живую после родов женщину и двухдневного ребенка? Пришлось смирить гордость и удариться в ноги тестю, чтобы тот позаботился о дочери и внуке. Тесть согласился, но с условием: бродяга-зять навсегда исчезает из Ваасмира — и из жизни добропорядочного купеческого Рода. Илларни скрепя сердце согласился, уехал и больше не давал о себе знать, лишь стороной доходили невероятные слухи о ere приключениях.
Иллави, оставшись при живом отце сиротой, вырос в доме деда, но не поладил с родней, подался в наемники, а затем и в разбойники... Но то его грехи, а малец тут при чем? Ильен Звездный Луч, последний из Рода Ульфер...
Тут мальчишка оторвал лицо от отцовской рубахи и прямо взглянул на Хранителя. Орешек чуть не вскрикнул — так знакомы ему были эти мелкие птичьи черты, этот смешно торчащий белый вихор, эти светлые глаза...
Разумеется, о продаже в рабство и речи больше не шло. Разбойник вскоре скончался от раны, а осиротевший мальчик остался в крепости. Оказалось, что ему не семь лет, а все девять, просто уродился щуплым. Опять-таки в деда, а не в отца-богатыря.
Орешек с радостью заметил в Ильене пытливый ум, прекрасную память, самозабвенную тягу к знаниям. Одна беда — характер... Как ни баловал его Орешек, все не мог угодить на мнительного, замкнутого, обидчивого мальчишку, который вбил себе в голову, что в крепости его держат из милости, как приблудного щенка, и в каждом слове, в каждом взгляде Хранителя ухитрялся найти подтверждение этой вздорной мысли.
Когда Ильену исполнилось двенадцать, Хранитель предложил ему пожить в Ваасмире, в городе можно найти знающих учителей. Мальчик обрадовался... потом, правда, поскулил, что его хотят спровадить с глаз подальше, но это больше так, по привычке...
Орешек снял комнату в хорошем доме; оставил у хозяина-купца для Ильена солидную сумму денег; нашел учителей и позволил нанимать других, если понадобятся; договорился с ваасмирским шайвигаром, чтобы тот позволил мальчику посещать городское книгохранилище. И удачно получилось: учится паренек, доволен, алхимией увлекся... Но в последний приезд Орешка в Ваасмир — новый сюрприз: чуть не со слезами начал Ильен проситься назад, в крепость. Соскучился, мол... Вроде бы и хорошо, что соскучился, крепость домом считает. А только что-то здесь не так... неискренность какая-то в голосе...
И тут перед глазами Хранителя словно зарево полыхнуло: о чем он думает, Многоликая его побери? У него украли такую жуткую тайну, а он про мальчишеские причуды рассуждает! Хотя... если пергамент взял Ильен, все не так уж страшно. Как взял, так и вернет, не воришка же он! Просто детская шалость...
Лошадь внезапно остановилась: на дорогу из мокрых зарослей волчьего лыка вынырнул человек. Задумавшийся Хранитель встрепенулся, но тут же узнал лицо с пшеничными усами и шрамом над переносицей.
— Сайвасти? Что ты здесь делаешь?
— Я... это... да не прогневается господин... — сбивчиво начал наемник, отводя глаза.
«Что он мнется? — удивился Хранитель. — Непохоже на него... А-а, небось здесь замешана какая-нибудь местная красотка!.. Ладно, он хороший десятник, можно не дергать его расспросами...»
— Ты Ильена не видел? — перебил Сокол невразумительные объяснения наемника. — Пропал мальчишка...
— Ильена? — переспросил Сайвасти и чуть помолчал. — Нет, не видел. А где может быть — знаю... Тут, в ущелье, лачуга заброшенная, туда ребятишки играть бегают.
— Лачуга? Что-то я не слышал ни о какой...
— Да развалины, господин мой, три стены... но крыша есть. Для детских игр годится... или там дождь переждать...
— Ладно, показывай.
— Сюда, господин, здесь кусты не такие густые...
Плотнее завернувшись в тяжелый сырой плащ, Хранитель заставил свою возмущенную лошадку свернуть с дороги. Он словно плыл по бедра в зеленой, мокрой, липнущей к одежде листве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22