– Ей-ей, мне тебя жаль. Если б я только мог – непременно взял бы тебя, а еще, пожалуй, заставил своих людей грести в два раза быстрее, чтобы ты вовремя поспел к сестре. Но все места заняты. У меня двенадцать человек. Извини. – Он беспомощно развел руками. – Я уже пообещал им, а слово свое привык держать. Моим гребцам надо кормить семьи. Нынче тяжелые времена – зима на носу, и каждое пенни дорого. Я не могу никого прогнать ради тебя.– Но я в отчаянии, – сказал Баллас совершенно искренне. – Что же мне делать?– Не знаю, дружище, – отозвался капитан. – Разве что дождаться следующей попутной барки.Баллас вздохнул.– Видно, ничего больше не остается.Отвернувшись от капитана, он зашагал по причалу. Разумеется, он не станет ждать другую барку: разгорался день, а Баллас не желал, чтобы его видели. Он помрачнел. Ничего не остается, как путешествовать по суше. Придется украсть еще одну лошадь. Снова ехать по дорогам, ведущим прочь от Соритерата. Баллас поспешно зашагал в сторону «Черного быка», где располагалась конюшня. Оттуда он уведет лошадь, а потом поедет…Баллас остановился. Навстречу шел молодой человек в плотной кожаной куртке. Он явно торопился к причалу. Секунду Баллас стоял в нерешительности, а потом устремился за ним.– Прости, приятель, – сказал он, ненавязчиво преграждая парню дорогу, – ты случайно не с «Выдры»?Замедлив шаги, молодой человек подозрительно глянул на Балласа.– Ну, с «Выдры». А что?Баллас вместо ответа вделал гребцу в челюсть. Тот отшатнулся назад. Баллас прыгнул к нему и крепко ударил еще два раза. Парень упал. Лежа на спине, он невидящими глазами глядел в небо. Баллас схватил его за лодыжки и поволок к ближайшему сараю. Отыскав короткий кусок веревки, он связал гребцу лодыжки и запястья. Обшарив его, выудил четыре медяка из кармана кожаной куртки и сунул в свой собственный.Через пару минут Баллас снова был на причале. Он сел у кромки воды, шагах в пятидесяти от барки, откупорил виски и печальным взглядом уставился на реку. Вскорости подошел капитан.– Хорошее виски? – спросил он.– Куда там! Жидкое дерьмо – иначе не скажешь. Но что с того? Вкус меня не волнует. Оно дарит забвение – а мне сейчас ничего больше не нужно.– А еще согревает, – заметил капитан, – что нынче очень кстати. Свежо… Может, поделишься? А я выкрою тебе местечко на барке.– Серьезно? – спросил Баллас с насмешливым удивлением.– Я – человек слова, – отозвался капитан. – Но, кажется не все таковы. Один из гребцов, с которым мы уговорились, не явился. Может, перебрал вчера вечером. Или просто забыл. Да не важно. Я не могу больше ждать. Его место достанется тебе, если желаешь.Поднявшись на ноги, Баллас протянул ему бутылку. Капитан отхлебнул и закашлялся.– Благие Пилигримы! И впрямь: дерьмовее некуда. Но тем не менее… – Он сунул бутылку в руку Балласа. – Глотни сам, и будем считать – договорились.Баллас охотно повиновался.– Ну что ж, – сказал капитан, – теперь ты в команде. Меня зовут Кулгроган. – Они пожали друг другу руки. – А тебя?Баллас поколебался.– Геднер, – наконец сказал он.– Ха! Набожный человек, а? Баллас нахмурился.– В каком смысле?– Геднер – разве это не имя Гатарикса, который пытался убить Четверых?Да, действительно… Поднимаясь по сходням, Баллас подумал, что имя подходит ему как нельзя лучше. Как и Гатарикс, он посягнул на священную особу. Как и Гатарикса, его преследовали, чтобы предать казни.Имя это было символично и еще по одной причине. Но о ней Баллас пока что не знал и знать не мог…Они гребли целый день. Река Мерифед протекала по диким вересковым пустошам. Здесь почти никто не жил, и это как нельзя более устраивало Балласа. Если появятся стражи – он заметит их гораздо раньше, чем они его. И даже если его узнают – можно будет просто нырнуть с барки и выбраться на противоположный берег.На веслах Балласу пришлось несладко. Он обладал недюжинной силой, однако не привык к подобным физическим нагрузкам. Впрочем, работа доставила ему неожиданное удовольствие: размеренный ритм весел и мягкий плеск воды странным образом успокаивали. Другие гребцы трепались между собой – о шлюхах, о выпивке, о кулачных боях. Баллас молчал, отрешившись от всяческих мыслей, и усердно работал веслом.Лишь к вечеру, когда барка подходила к небольшой деревушке Белхейд, Баллас почувствовал боль. Ломило спину, ныла задница, а кожа на ладонях оказалась стерта едва ли не до крови. Он тихо выругался.– Руки натер? – спросил Кулгроган.– Есть немного, – буркнул Баллас. – С непривычки.– Ничего, – ухмыльнулся капитан, оглядывая мозоли Балласа. – Такие болячки – повод для гордости. А еще они вызывают жажду. – Он хлопнул Балласа по плечу. – Ты ведь не дурак выпить, а?– Ха!– В этой деревне отличный кабак, – сказал Кулгроган, кивая в сторону берега. – Там подают самое худшее в мире виски; их вино воняет ногами давильщиков, а эль делают из коровьей мочи. Но вечером после трудного дня все это кажется вкуснее райского нектара. – Он облокотился о фальшборт. – А еще там есть шлюхи. Чудные пухленькие деревенские девчонки. Воздух здесь чистый, климат отличный, а женщины сильны и неутомимы. Верно, ребята?Гребцы ответили дружным хохотом. Баллас приподнял брови.– Кажется, ты говорил, что у них есть семьи.– А как же! – хохотнул Кулгроган. – Но когда этакий парень женится и настрогает детишек, у него что, яйца отсохнут? Или он перестанет быть мужчиной? Супротив естества не попрешь. Что им остается, беднягам, кроме как спать со шлюхами? Самое что ни на есть целомудренное поведение…Баллас озадаченно посмотрел на него.– Спать со шлюхами – целомудрие? Кулгроган энергично кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133