Его готовили к
высылке и готовили основательно.
Специалисты, шустрые ребята из отдела адаптации, живо напичкали его
знанием чужого языка, необходимыми сведениями, а также заставили подписать
правила поведения на планетах, которые находились под контролем Федерации,
но не входили в число предназначенных для преобразования. Таких планет
было несколько, и они уже давно использовались как ссылочные зоны для
особо провинившихся.
Наказание, как разъяснил во время последней встречи Верх, - не
побоялся все же разговаривать с опальным братом, - могло быть и хуже.
Например, Координаторы были вправе потребовать стерилизации памяти. В
таком случае Клор оставался на Денте, но это все равно что смерть.
- Вечная ссылка не всегда бывает вечной, - сказал Верх на прощание. -
Надеюсь, ты это понимаешь.
Что мог ответить на это Клор? Он и не сказал ничего. И только позже,
вспоминая слова старшего брата, тешил себя иногда надеждой, что это может
оказаться правдой. Но потом и это прошло. И осталась одна рукопись.
Выбор будущей профессии определился также на Денте.
После шока, вызванного решением о ссылке, когда Клор оправился
настолько, что стала возможной работа по адаптации, сотрудниками отдела
были предложены несколько специальностей, которые по своему желанию мог
освоить Клор. По правилам, предусмотренным инструкцией, его будущая
деятельность не могла быть связана с научной работой, способной оказать
влияние на развитие технического прогресса планеты. Запрещалось
использовать знания, полученные на Денте.
Специалисты по адаптации не имели ничего против, если бы Клор стал,
скажем, инженером, но в этом случае он был обязан сам контролировать себя.
Не дай бог, проявить способности превышающие способности инженера средней
руки.
Это Клор счел для себя утомительным. К тому же, за ослушание
предусматривалось слишком суровое наказание. Поскольку высланный находился
теперь вне Денты, до стерилизации не снисходили. Агенты спецслужбы
устраивали время от времени контрольные проверки и с провинившимися не
церемонились.
О гуманитарных науках Клор имел самые общие представления. Все, что
он до этого умел, так это составлять рапорты. В Школе космической разведки
не придавали большой важности гуманитарным дисциплинам, и тем не менее
Клор выбрал журналистику. Он желал быстрее войти в курс дел, происходящих
на задворках Вселенной, где ему предстояло жить, в этой космической
резервации для чудаков, как правило совершивших какой-либо проступок по
неясным для Совета обстоятельствам.
За короткий срок, примерно в пару земных недель, он получил все, что
считалось достаточным. А потом вывод корабля на орбиту, мгновенный рывок
через подпространство, и странный город, непонятный для него в первое
время несмотря на все старания специалистов, готовивших к адаптации.
Клора внедрили в этот город также стремительно, как забивают гвоздь в
доску.
Раз! - и он уже сидит в собственной кооперативной норе и числится
литературным сотрудником. Два! - и он получает через неделю острое нервное
расстройство. Три! - и он попадает в местную больницу, где его лечат от
него самого, от памяти о Денте и прежней жизни примитивными химическими
лекарствами.
Но больница дала возможность отдышаться и оглядеться, а потом
потянулись дни, не заполненные сначала ничем, кроме одиночества.
Он знал об этой планете и стране, в которой оказался (здесь еще были
страны!) не мало, но это были знания студента-заочника, а о практике не
позаботился никто. И в первый год для Клора не было ничего страшнее, - а
именно это снилось ему в кошмарах, - чем совершить какую-нибудь ошибку.
Так появилась маска холостяка-отшельника, боящегося сказать лишнее
слово.
Были моменты, когда редактор, глядя на него с сожалением и злостью,
требовал перевести его информации на нормальный язык, и Клор, нет, уже
Кирилл, проклиная свою беспомощность и абсурдность той самой первой мысли,
что сделала его журналистом и наградила липовым дипломом, потел над этим
переводом. Много было смешного и грустного, но пришло умение, а потом
появилась Вера.
И Клор постепенно становился Кириллом, вспоминая о прошлом лишь
тогда, когда садился дома за письменный стол, чтобы продолжить рукопись. И
наконец-то забрезжил выход из страшного тупика и определился смысл его
будущего существования, в котором Дента оставалась лишь планетой в
звездной системе, которую не увидишь ни в одном земном телескопе.
И тут раздался звонок...

Связь разъединилась почти мгновенно, и почти мгновенно он положил
трубку на рычаг. Это оказалось так страшно - услышать свое собственное
имя, данное с рождения, и тем не менее почти забытое им самим.
Даже та доля секунды, в которую был слышен далекий голос, не
оставляла сомнений - говорил соотечественник, житель Денты. Только
владеющий родным языком мог произнести его имя так.
Кирилл-Клор еще посидел какое-то время, плотно прижимая трубку к
рычагу, словно не мог разжать онемевшие пальцы. Прошло минут пять, пока он
почувствовал, что трубка стала скользкой от пота, и в тот же миг телефон
зазвонил снова.
Кирилл вскочил с места и отошел вглубь комнаты.
- Не трогай телефон! - сказал он вслух самому себе и даже сделал один
шаг назад.
Но звонок ввинчивался в тишину квартиры, как сверло, и надо было
бежать, чтобы выдержать эту пытку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19