Но никто из них не пал так низко, как Аланда, Таласса и музыкант Фуртал. Все трое находились при дворе Иллгилла. Все трое были захвачены в плен и проданы и рабство. Общая судьба побуждала их держаться вместе и все эти семь лет по мере сил содействовать тайной борьбе против Фарана.
Из них троих тринадцатилетняя Таласса поначалу лучше всех приспособилась к новому образу жизни — ее внутренняя сущность осталась нетронутой, несмотря на требования храма. Какое-то время она поддерживала бодрость в двух старших своих друзьях. Но потом случилось несчастье — несчастье, разрушившее ее ложное чувство безопасности и ежемесячно грозившее ей смертью.
Красота Талассы была не только телесной — всем своим существом она словно излучала жемчужный свет. Вот из-за этой-то красоты, которую никакой изъян не мог бы убавить, все другие женщины отчаянно завидовали Талассе с того самого дня, как ее привели сюда в цепях солдаты Фарана. И никто не питал к ней большей неприязни, чем верховная жрица Маллиана, купившая ее словно для того лишь, чтобы погубить. Талассе Маллиана уготовила особую судьбу — судьбу, грозившую девушке каждый месяц в течение четырех последних лет.
Это случилось посередине ночи года через три после водворения Талассы в храм Сутис. Тяжелая поступь на галерее разбудила старую даму, спавшую на своей лежанке у двери в комнату Талассы. Она стала искать огниво и трут, чтобы зажечь свечу, но нужда в этом отпала: дверь распахнулась, и комнату залил свет пылающих факелов. Верховная жрица стояла на пороге, тоже с факелом, держа его над головой. Пляшущий свет не смягчил ее резких черт. Когда-то она, без сомнения, была красива, но теперь ее лицо скрывалось под слоем белил и румян, а густой грим вокруг глаз лишь подчеркивал злобу во взгляде. Теперь этот взгляд был устремлен на Талассу и Аланду, не смевших вымолвить ни слова.
На галерее за ней стояли двое мужчин с факелами, в кожаных поножах, наручах и кирасах стражников храма Исса; медные маски в форме черепов скрывали их лица. Маллиана дала им знак войти. Таласса вскрикнула от страха, сев на постели и кутаясь в одеяло.
Жестокая улыбка появилась на лице верховной жрицы при виде испуга девушки. Маллиана взяла с дивана платье и швырнула его Талассе.
— Одевайся скорее, эти люди спешат, — распорядилась она.
Аланда, вскочив с постели, встала перед Маллианой.
— Куда ты уводишь ее? — грозно спросила она, ухватив верховную жрицу за рукав. Та вырвалась, ударив Аланду по руке.
— Опять ты вмешиваешься, голубоглазая ведьма! — прошипела Маллиана, и в ее собственных зеленых глазах вспыхнула ярость. — Если коснешься меня еще раз, отправишься на улицу просить милостыню.
Аманда отпрянула — угроза была не праздной: больше дюжины женщин выбросили вот так на улицу за эти три года. А на улице долго не проживешь.
— Ну, Таласса, — повернулась Маллиана к девушке, с лица которой исчезли все краски, — ты оденешься сама или мне попросить этих господ одеть тебя? — Мужчины ступили вперед, скрипнув кожаными латами, блестя медными черепами в свете факелов.
Таласса без слов кивнула головой.
— Вот и хорошо, — промурлыкала Маллиана. — Мы подождем за дверью.
И дверь снова закрылась.
Аланда бросилась к Талассе, которая так и сидела на постели с бурно вздымающейся грудью. Но Таласса отстранила ее и резко поднялась. Гневным движением она сорвала с себя ночную сорочку и, нагая, схватила снятое недавно платье.
— Что они хотят с тобой сделать? — спросила Аланда, протягивая руки, чтобы помочь ей.
Но Таласса снова оттолкнула ее и накинула платье себе на голову.
— Меня требует Фаран — вот и вся причина, — сказала она, возясь с застежками кружевного лифа.
— Нельзя тебе идти!
Таласса, сжав губы, туго затянула шнурки. Остановившимся взглядом она обвела комнату, ища нижнюю юбку. Аланда подала ее. Таласса приняла помощь, и гнев ее утих.
— Я должна идти... меня ждет верная смерть, если я не пойду.
С тем же успехом она могла сказать: «Меня ждет верная смерть, если я пойду», но это было ясно и без слов. Впервые с тех пор, как вошли стражники, она взглянула прямо на Аланду.
— Вот, — сказала она, снимая с белой как мрамор шеи подвеску и кладя ее в безвольную руку Аланды. — Возьми. Это подарил мне отец. Смотри на нее и вспоминай меня, если я не вернусь. — Аланда открыла было рот, чтобы возразить, но девушка приложила пальцы к ее губам. Ее решимость и так была достаточно шаткой, чтобы колебать ее лишними словами. Она знала, что, если она задержится еще хоть на миг, люди Фарана войдут и потащат ее силой. Она открыла дверь. Аланда мельком увидела стражников в масках-черепах — потом дверь захлопнулась, и девушка ушла.
Аланда повалилась на стул и просидела на нем, не шевелясь, весь остаток ночи, сжимая в бесчувственной руке ожерелье Талассы. Глядя в стену, не замечая бега времени, она подчинялась какому-то неосознанному суеверию: если она не пошевельнется, Таласса может чудом вернуться к ней.
И Таласса вернулась при первых проблесках рассвета. Она отворила дверь почти беззвучно, бледная и измученная, в разорванном у ворота платье и с растрепанными волосами. Когда она подошла поближе, Аланда уловила легкий запах плесени, идущий от ее одежды. На запястьях и лодыжках девушки остались красные следы, но на шее не было ничего. Она прошла мимо Аланды, не взглянув на нее, и тихо села на край постели, устремив взор куда-то за тысячу миль от себя.
Два дня она молчала. А когда заговорила, не сказала ничего о событиях той ночи.
С тех пор то же самое повторялось каждый месяц. Стражи, приходящие в полночь, их факелы, их грубые руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161