Так и должно быть.
— Кажется, ты говорил, что все это давным-давно в прошлом? — спросила Бриджит самым невинным голосом.
— Да, говорил. — Калами вздохнул, останавливаясь перед скромной дверью, которая, видимо, вела в комнаты Бриджит. Однако появилось кое-что новенькое: левым глазом Бриджит увидела, что от порога идет слабое сияние, которое ассоциировалось у нее с магией. — Возможно, я принимал желаемое за действительное…
«А может, опять врал», — подумала Бриджит, но говорить этого вслух не стала.
— Ты еще многого не знаешь, Бриджит, — мягко сказал Калами. — Ведьма-зима держит нас в своих лапах и запирает в четырех стенах. Ты еще не видела народа этой страны и ее просторов, ее особенностей и противоречий, компромиссов и мелких распрей, которые раздирают ей сердце. Ты видишь только то, что происходит здесь, среди причудливо сложенных камней. — Он неопределенно взмахнул рукой. — Боюсь, этого недостаточно, чтобы понять всю сложность этого края и его истории.
«Нет уж, спасибо! С меня довольно и того, что происходит здесь!»
— Что ж, — Бриджит приклеила на лицо улыбку. — Придет весна, и ты все мне покажешь, правда?
— Правда. — Калами улыбнулся в ответ, но Бриджит увидела это только правым глазом. Левый же видел, как рот чародея растянулся в ухмылке — подлом, торжествующем оскале. — Думаю, покажу, — сказал он, и Бриджит внутренне содрогнулась.
Калами коснулся губами двух пальцев на правой руке и приложил их к замочной скважине. Дверь послушно отворилась, и взгляду Бриджит предстали ее апартаменты. Все три камеристки, до этого сидевшие кружком возле очага, разом вскочили на ноги и с возбужденными возгласами окружили хозяйку.
— Никаких открытых дверей, Бриджит, — с порога напомнил ей Калами. — Никаких путешествий в одиночку.
— Обещаю, — ответила она, и это слово так тяжело повисло в воздухе, что Бриджит уже пожалела, что произнесла его. От ее обещания что-то изменилось, она ясно это чувствовала, только не знала, что именно.
Однако Калами, похоже, был удовлетворен. Он вышел за дверь и закрыл ее за собой.
«Итак, сударь, теперь вы поместили меня в надежное место, — подумала Бриджит, глядя на дверь, в то время как девушки кудахтали и щебетали вокруг, потихоньку подталкивая ее к постели. — Вопрос только в том, что вы теперь собираетесь со мной делать?»
Наступило холодное серое утро и принесло с собой снег. Сначала редкие белые снежинки опускались на землю поодиночке. Потом стали собираться в пухлые хлопья. Потом их подхватило ветром и закружило в маленьких смерчах. Казалось, это ветер вытряхивает снег из облаков, словно озорной малыш, который добрался до мешка с мукой и рассеивает его содержимое по комнате, любуясь узорами на полу. Слуги, которым волей-неволей приходилось выходить во двор, протоптали между дворцом и службами «дорожки жизни». Метель тем временем становилась все непроглядней. Она со свистом набрасывалась на бесценные стеклянные окна, заполняла снегом и сглаживала каждую щелочку, закутывая дворец в белое покрывало стужи.
Для Медеан снег был благословением. Пронизывающий холод усмирял Жар-птицу, и голос ее затихал. Сегодня мысли Медеан будут ясны. Сегодня она должна быть уверена в себе и во всем, что делает. А завтра она освободит Изавальту от хищников — Ананды и Хастинапуры.
Но сначала ей предстоит выполнить одну тягостную обязанность.
В столовой, рядом с личной комнатой императрицы, слуги накрыли стол: хлеб, баранина и айвовые цукаты, свинина и желе, яйца — маринованные и со специями, легкое пиво и изящный кувшин с крепким сладким кофе для улучшения, пищеварения. Медеан приказала раздвинуть портьеры на окнах и балконной двери, чтобы в комнату мог свободно проникать холодный воздух, но вдобавок она велела поставить жаровни по обе стороны от второго кресла. Ей не хотелось, чтобы Пешеку было неуютно.
Стоило Медеан мысленно произнести его имя, как девочка-привратница отворила дверь и поклонилась.
— Лорд-мастер Пешек, сын Пачалка, внук Урсулы, — объявила она и удалилась.
— Ваше Величество.
Медеан почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось, когда Пешек вошел в комнату и опустился на колени у ее ног.
— Лорд-мастер Пешек. — Она постаралась придать своему голосу хоть немного тепла. — Позвольте мне приветствовать вас.
Медеан коснулась левой щеки Пешека, затем правой, после чего подняла его с коленей.
— Сядьте и позавтракайте со мной.
Пешек прошел к креслу между жаровнями, и пока устраивался в нем, лакеи успели постелить ему салфетку, наполнить его бокал и поднять с блюд крышки, чтобы он мог изучить их содержимое. Медеан обнаружила, что ужасно голодна, и проследила, чтобы на ее тарелку положили порцию каждого блюда. Пешек, напротив, ограничился куском хлеба и ломтиком свинины.
— Вы уже перекусили сегодня, Пешек? — осведомилась Медеан, кивнув на его скудную порцию.
— Нет, Ваше Величество. — Улыбка Пешека была столь же скромна, сколь фальшива. Он зачерпнул ложечкой немного желе и намазал на хлеб. — Наверное, это с дороги. Поездка отбила у меня аппетит, и я дурно себя чувствую.
— Весьма прискорбно. Может быть, позвать врача?
Медеан подняла руку, чтобы сделать знак лакею, но Пешек жестом остановил ее:
— В этом нет нужды, Ваше Величество. И так пройдет.
— Как и все в этом мире, — пробормотала Медеан, разрезая яйцо несколько более ожесточенно, чем требовалось.
Некоторое время они молча поглощали пищу, стараясь отсрочить неизбежное.
«Однако это не может продолжаться вечно. — Медеан сделала глоток пива. — Что сделано, то сделано. Теперь и я должна сделать то, что должна».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178