И собирается использовать ее, чтобы избавиться от моей госпожи и, по-видимому, от вашего законного императора.
Бакхар сделал кислую мину:
— Нехорошо запугивать старика.
— Да, — согласился Сакра. — Но для того, чтобы испугаться, есть все основания. Войска Хун-Це ждут на границе, готовые воспользоваться тем хаосом, что наступит в случае смерти императора. Ваша императрица, из-за своей преждевременной дряхлости, станет пешкой в игре Калами. — Сакра склонился над ним так, чтобы Хранитель не мог отвернуться. Он заставит старика увидеть, заставит его понять. Сейчас не время камня и даже не время железа. Наступило время воздуха, когда все меняется, все в движении и не на что опереться.
— Ваш дом, дом ваших богов, завис над краем пропасти и готов в нее рухнуть, если в ближайшее время ваш законный правитель не исцелится. Если Ананда умрет сегодня ночью, этого не произойдет никогда.
Бакхар огладил длинную белую бороду:
— Вышко и Вышемира защитят свой дом, если потребуется.
— Неужели они позволили бы мне лгать в своем храме? — парировал Сакра.
Губы Бакхара сложились в тонкую усмешку. Он помахал пальцем перед лицом Сакры:
— Семь Матерей научили тебя хитрости!
— Это жизнь при дворах двух государств научила меня хитрости. — Сакра тяжело опустился на скамью рядом с Хранителем. — Я не могу встретиться ни с императрицей Анандой, ни с ее фрейлинами. Я не могу подкупить стражу. Я не могу освободить лорд-мастера Пешека. Вы — моя единственная надежда, Хранитель Бакхар. Ананда ведь не только моя госпожа, но и ваша законная императрица.
— Она была еще такой юной, когда это произошло, — пробормотал Бакхар в бороду.
Сначала Сакра подумал, что Хранитель говорит об Ананде, но, увидев ласковую грусть на его челе, понял, что речь идет о Медеан.
— Когда с войной было покончено и мирный договор подписан, она пришла сюда и встала на колени перед Вышко и Вышемирой. Она умоляла их освободить ее от этого бремени, сделать кого-нибудь другого ответственным за Изавальту, потому что она слишком слаба. — Бакхар покачал головой и задумчиво провел рукой по висевшему на стене облачению. — Но этого не произошло, и она вообще перестала сюда приходить.
— Мы все выполняем свой долг, и никто не может освободить нас от этого.
Бакхар покачал головой:
— Да, я думал, она поймет это, после того как Каача… — Он взмахнул рукой, не окончив фразы. — Но в глубине души она все еще надеялась и, думаю, надеется до сих пор.
Теперь настало время использовать главный козырь. Сакра приберегал его напоследок. Если он не сработает, если Хранитель не поверит даже этому — все пропало.
— Но если она на самом деле хочет сложить с себя бремя власти, почему бы ей не освободить от чар своего сына?
Бакхар окаменел:
— Вы же не думаете…
Сакра промолчал.
— Речь идет о наследовании престола, — отчеканил Хранитель. — Вышко и Вышемира не позволили бы своей дочери так поступить.
— Хранитель Бакхар, я восхищен твердостью вашей веры. — Сакра расправил плечи. Не железо, не камень — воздух. Только воздух, и в нем нельзя укрыться от очевидного, как бы ни хотелось. — Но она же вас и ослепляет. Мы с вами прекрасно знаем, что боги дозволяют своим чадам творить любые преступления, особенно когда эти чада забывают о вере.
— Нет, — повторил Бакхар. — Я не могу поверить тому, что ты говоришь о Ее Величестве.
— Хранитель Бакхар, вы знаете, в каком состоянии рассудок императрицы. Вы всегда были Ананде добрым другом, почему же вы не хотите меня послушать?
Сакра увидел на лице Бакхара выражение беспомощности, и внезапная догадка заставила его вскочить на ноги.
— Нет!
Хранитель лишь пожал плечами и отвернулся:
— Мне очень жаль.
— Вы не хотите мне помочь лишь потому, что я и моя госпожа — хастинапурцы! — произнес Сакра то, что не решался сказать Хранитель. Внутри него все клокотало от гнева. Пришлось отвернуться, чтобы Бакхар не увидел его перекошенного от ярости лица.
— Я был здесь, когда Каача творил свои злодеяния, — услышал он голос Бакхара. — Когда он в конце концов был свергнут, я принес клятву верности императрице Медеан и до сих пор верю в силу этой клятвы.
Хранитель помолчал, а затем продолжал чуть спокойнее:
— Интересы твоего народа не совпадают с интересами моего. Как я могу ради тебя предать свою императрицу?
— Ваша императрица — Ананда! — Сакра ударил кулаком по стене. Не чувствуя боли, он обернулся и взглянул в упор на изумленного Хранителя. — Вот вы все говорите: Каача, Каача… Я тоже могу кое-что рассказать про Каачу.
Сакра потер ушибленную руку.
— Каача был просто пешкой. Даже меньше чем пешкой — марионеткой. Его гордыня и высокомерие были теми ниточками, за которые дергал колдун по имени Ямуна. Ямуна позабыл о службе отчизне и вместо этого сам устремился к власти.
— Мы знаем о Ямуне, — невозмутимо заметил Хранитель.
— Не думаю. — Сакра пытался сдерживаться, но тщетно. — Если бы вы действительно знали, вы бы знали и то, как жестоко я проклинаю его имя. Он возомнил, что ему удалось поймать то безграничное, что всегда стоит выше нас, смертных, независимо от того, как глубоко волшебство укоренилось в наших душах. Это ваши предки могут становиться богами, — он махнул рукой на дверь, ведущую храм, — мои же — нет. Подобные устремления запрещены законом данным нам Семью Матерями, но Ямуна презрел этот закон. — Сакра медленно опустил руку, пока она не начала дрожать. — Он забыл о том, кто он такой, забыл свою природу, а в результате Ананда ходит рука об руку со смертью с того самого часа, как переступила порог этого дома.
Лицо Бакхара осталось каменным:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178