Сбежав по лестнице, она влетела в гостиную. Одеяла были откинуты. Одежда императрицы, которую Калами изорвал на клочки, была разбросана по дивану и покрыта горячим черным пеплом.
Дрожа слишком сильно, чтобы держаться на ногах, Бриджит уселась на скамеечку. Потом уронила голову на грудь и тихо заплакала.
Земли Смерти и Духов открылись перед Калами. Он вышел из реки, взобрался на поросший мхом берег и сел на землю, пытаясь успокоить неистовое сердцебиение.
Будь она проклята! Она еще приползет к нему. А он оттолкнет ее, и тогда она узнает всю силу его гнева! Она…
Почувствовав странное тепло, Калами поднял голову. Меж темных сосновых стволов мелькнула зеленая вспышка. В следующий миг появилась и сама Лисица. Она оскалила желтые клыки, и Калами почувствовал, как кровь отхлынула от сердца.
Она все знает. Она знает, что это он навлек на ее сыновей клинок Сакры и что сделал он это намеренно. В беспамятстве страсти он сам рассказал ей об этом, но тогда она была связана обещанием. А теперь она свободна… Оскал Лисицы стал еще шире. Она изрекла только одно слово:
— Беги.
Наступил рассвет — ясный и яркий. Он протянул золотисто-розовые пальцы над ширью незастывающего озера, чтобы осветить глубокую небесную лазурь.
Бриджит встала со своей скамеечки, чтобы встретить его, и потянулась, расправляя затекшую спину. Когда рассвет был только тонкой серой линией на востоке, она сменила изорванное праздничное одеяние на старое домашнее платье и накинула на плечи вязаную шаль, которую обнаружила на самом дне одного из сундуков.
— Доброе утро, — сказала себе Бриджит. Потом, глядя на восходящее солнце, поправила себя: — Просто утро.
Ночью она собрала покрытую пеплом одежду Медеан и бросила в озеро, всем сердцем желая, чтобы вода отнесла останки императрицы в ее родные края. Кто знает, может, эта молитва, или заклинание, или просто желание и возымеет какой-то эффект… А может, и нет, но поступок этот немного успокоил Бриджит.
Теперь она стояла на крыльце, купаясь в свете нового дня. Бриджит глубоко вдохнула зимний воздух, покалывающий легкие. Ветер дул с озера, обжигая щеки легким морозцем.
Несмотря на холод, Бриджит не спешила уходить в дом. Она замерла в каком-то странном оцепенении и боялась шевельнуть даже кончиком пальца. Ей казалось, что она словно подвешена между мирами и жизнями.
Впервые за много лет она почувствовала себя по-настоящему свободной. Она может делать все что захочет. Может остаться здесь, на маяке. Здесь по-прежнему есть работа — старая, добрая, трудная работа. А может уехать — в Мадисон или в Чикаго — и начать там новую жизнь, созданную своими руками.
Наконец, она может вернуться в Изавальту в качестве дочери Ингрид и Аваназия и принять это непростое наследство.
При мысли об этом плечи ее поникли. Она устала, невероятно невыносимо устала от всего сделанного и увиденного за последние несколько дней. В Изавальте ее использовали — жестоко и цинично. И если бы только ее! Они уже забрали у нее мать… А все ради чего? Ради любви, конечно, но ради чего еще? Ради королевских игр. И что-то непохоже, чтобы короли уже наигрались.
«Прости меня, тетя Грэйс! » — с запоздалым раскаянием подумала Бриджит. Надо было прислушаться к ней повнимательнее, получше расспросить ее. Быть может, тогда бы она узнала, как другой мир разрушил ее семью поколением раньше и как мало он может предложить взамен… Бриджит опустила голову.
Так почему бы ей не выбросить эту Изавальту из головы? Раз уж она смогла пройти сквозь миры, то наверняка сможет добраться и до материка. Можно наведаться к тете Грэйс или даже пожить у нее эту зиму, а весной — начать все заново. Можно возобновить контракт с Управлением маяков и остаться здесь, на Песчаном острове.
Но что, если Изавальта вернется? Калами до сих пор на свободе. Жар-птица тоже. Когда-то давно Изавальта завладела мамой, а потом пришла за ней самой. Что она будет делать, если это случится снова? Сможет ли жить в постоянном страхе и ожидании, что Изавальта явится за ней, призывая ее обратно?
Бриджит охватила злость, от которой ее затрясло сильнее, чем от ледяного ветра. А ведь Изавальта обязательно вернется. Это было ясно безо всяких видений и волшебства. Она уже предъявила на нее свои права и никогда не оставит ее в покое.
Ну а если вернуться? Водоворот интриг и опасностей поглотит ее целиком. Но, может, если она отправится в Изавальту по своей воле, сознавая все последствия и будучи в курсе всех опасностей, у нее хотя бы будет шанс не утонуть в этом мутном потоке? Тогда она перестанет походить на огонь маяка, который покорно ждет опасность, а превратится в огненную птицу, что свободно летит навстречу грядущему…
Птица… Бриджит вспомнила огромный силуэт, распростертый по небу. Куда она улетела, освободившись безо всяких обещаний, безо всяких залогов? И Калами. Где он теперь? Кто-то должен предупредить, что он жив и свободен… Но кто, кроме нее самой? Бриджит застонала в отчаянии. «Ну вот и новая обязанность! Как всегда…»
А еще… Еще есть Сакра. Бриджит задумчиво дотронулась до своей ладони, вспоминая его прикосновение и несказанное тепло его осенних глаз. Бриджит сама не могла разобраться в своих чувствах. Калами и Аза стоили ей слишком дорого. Любит ли она Сакру? Или только хочет любить? А может, это лишь то, о чем он говорил, — притяжение магической силы? После всего пережитого стоит ли снова наступать на те же грабли? Бередить едва зажившие раны новой любовью, которая грозит оказаться очередной ошибкой?..
Слезинка сползла по щеке Бриджит, и она поспешила вытереть щеку, пока соленая влага не превратилась в льдинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178